О тюремных священниках xix-xx вв
Среди спецслужб и правоохранительных учреждений России традиционно наибольшее количество священников входило в штат тюремного ведомства. В начале XIX века эта практика получила нормативное закрепление.
В мае 1831 года Комитетом министров была утверждена тюремная инструкция, содержащая главу «О церкви», которая подробно регламентировала правовое положение тюремных церквей, порядок посещения арестантами церковных служб, отправления религиозных обрядов.
В инструкции четко прослеживалось стремление государства объединить усилия тюремной администрации и священников в воспитании заключенных.
Формально священники, дьяконы и псаломщики с этого времени входят в состав тюремной администрации, что было законодательно закреплено в 1887 году, когда их признали официальными должностными лицами аппарата управления мест лишения свободы.
С этого времени в России появился самостоятельный институт тюремного духовенства.
Уже в 1911 году в 273 тюремных церквях и 77 церквях, расположенных при тюрьмах, служили 346 священников, 30 дьяконов и 208 псаломщиков. В исправительных арестантских отделениях имелось еще 40 церквей, которые обслуживали 44 священника, 4 дьякона и 30 псаломщиков.
В отдаленных районах страны тюремные церкви зачастую были единственными храмами в округе, поэтому их прихожанами становились и местные жители. В этом случае, для исключения нежелательных контактов арестантов с посторонними лицами и предотвращения побегов применялись меры, закрепленные специальной инструкцией. Предусматривалась выдача прихожанам именных разрешений (билетов) за подписью и печатью начальника тюрьмы на разовое или постоянное посещение церкви.
Заключенные во время богослужений отделялись от остальных прихожан глухой перегородкой или железной решеткой. Когда в церкви кроме заключенных находились только служащие тюрьмы и их семьи, ограничивались устройством барьера или широкого свободного пространства. Обязательно в церкви выставлялся наряд тюремной стражи.
Для религиозно-нравственного воздействия на заключенных использовались не только возможности священнослужителей, но и значительного количества попечительных и патронажных организаций, которым разрешалось работать в местах заключения. На 1 января 1909 г. таковых было более 50.
Члены этих организаций проводили в тюрьмах религиозные чтения, снабжали тюремные библиотеки и заключенных религиозной литературой.
Так, только представитель Общества попечительного о тюрьмах И.Р. Каргель с 1896 по 1908 гг. посетил места заключения 603 раза и раздал 67780 экземпляров Нового Завета.
От попечительных организаций в тюремное ведомство поступали значительные денежные суммы, которые расходовались на церковные нужды и дополнительные выплаты духовенству. Только в 1908 г. на эти цели поступило более 105 тыс. рублей.
Заметное место в воспитательном воздействии на заключенных отводилось тюремным библиотекам.
Было определено, что «содержание библиотек с подбором книг духовно-религиозного содержания, организация чтений и устройство духовно-нравственных бесед возлагается на тюремных священников». Зачастую тюремные библиотеки обладали значительным книжным фондом.
Так, в библиотеке Александровской каторжной тюрьмы, которой заведовал священник Писарев, в 1909 г. насчитывалось более 4,5 тыс. томов. На приобретение книг в этой тюрьме ежегодно выделялось до 300 рублей из экономических сумм. Стараниями тюремного духовенства создавались школы для малолетних заключенных и детей стражников.
Священники не только заведовали этими школами, но и преподавали в них ряд предметов, в первую очередь — Закон Божий.
Источник: http://turemnaya.cerkov.ru/2013/09/26/o-tyuremnyx-svyashhennikax-xix-xx-vv/
Мой путь к Богу
Священник Константин Кобелев
Продолжение, начало читайте здесь: Поэтому храм наш (в Бурырке) я сравниваю с Крестом Господним…
– Можете немного рассказать о нынешней ситуации с работниками тюремной системы?
Священник Константин Кобелев – Вчера я беседовал с ветеранами ФСИН (системы исполнения наказаний), которые многими десятилетиями служили контролерами в Бутырской тюрьме (СИЗО). И вот Иван Лукич Бушмин сказал мне:
«Что же пишут сейчас о нас, о нашей работе? В те годы мы никого не избивали, пальцем не трогали, бывали ситуации, когда применялось насилие, в случае угрозы бунта, но всегда действовали по инструкции, никогда никого не избивали. Мы работали с этими людьми и никогда, если человек нормально себя вел, не применяли никакого насилия».
Это было в те годы, когда была сложная обстановка, были переполнены камеры. С 1920-х годов Бутырка была переполнена в течение всего советского времени. Известно, что:
- в 1937 году в Бутырском СИЗО сидело около 8000 арестантов,
- в 1990 году в Бутырском СИЗО сидело – 9000 арестантов,
- а 2011 году в Бутырском СИЗО – всего около 1500 арестантов (а лимит = 1800 заключенных),
- что почти теперь соответствует нормативам: 4 квадратных метра на заключенного.
И работа эта нелегкая, тюремный быт… Работники системы половину жизни также проводили в тюрьме. Это особая работа. Как говорится, это требует особой харизмы (особого дара).
– К вам ходит много сотрудников тюрьмы на службы?
Священник Константин Кобелев – Да-да, у нас есть сотрудники верующие, некоторые даже читали Часы на службе, ходят многие сотрудники и из медчасти, и из других мест СИЗО.
– Они причащаются в тюремном храме?
Священник Константин Кобелев – Нет, они причащаются в своих приходских храмах. Здесь они всё же на работе…
Конечно, была и другая сторона: были следователи, пытки. Это не были контролеры СИЗО, это НКВД, следователи всегда отделялись от исполнительной системы, то есть одно дело – кто сажает, а другое дело – кто содержит. Тюремная система – это исполнительная система, и она не была античеловечной.
И вот следователи-то как раз смотрели, кого с кем посадить, как выбить из человека показания, они расселяли зеков по камерам, а не тюремные работники. Получается, что одни как бы стараются содержать и обеспечить человека всем, что нужно для существования, а цель других – добыть какие-то сведения.
– Святейший Патриарх подписал соглашение с ФСИН. Как оно повлияет на развитие тюремного служения?
Священник Константин Кобелев – Несомненно, это важный этап. Кому-то это соглашение, возможно, и откроет двери туда, где ранее не удавалось осуществлять тюремное служение, но про Бутырскую тюрьму могу сказать, что мы и так здесь хорошо продвинулись в этом служении. И многое определяют хорошие отношения с начальником СИЗО.
– А либерализация УК (Уголовного Кодекса РФ)? Как к ней следует относиться?
Священник Константин Кобелев – Итак, либерализация УК РФ. Я говорил об этом с начальником нашего СИЗО полковником Внутренней службы Сергеем Вениаминовичем Телятниковым.
Он одобряет эту либерализацию, говорит о том, что бо́льший процент заключенных – это люди, приехавшие в Москву на заработки, не имеющие средств. И трудная ситуация подталкивает их совершить мелкую кражу.
Ну, хорошо, назначьте им штраф в два раза больше, но зачем содержать их в тюремных стенах?
Ведь за любую мелочь человека сажают в Бутырки! И в результате – он по полгода там находится…
– А вам, батюшка, не приходилось сталкиваться с тем, что, отсидев в СИЗО, некоторые снова сюда попадают, а потом и в третий раз? Как этого избежать? Сейчас много говорят о ресоциализации и реабилитации.
Священник Константин Кобелев – Прискорбные случаи. Вопрос ресоциализации стоит очень остро. Обязательно этим нужно заниматься, создавать реабилитационные центры!
Я знаю, что Преосвященный Иринарх, епископ Красногорский, Председатель Синодального отдела, собирается создавать подобные центры. Это большое дело. А то человек выходит на свободу, и ему некуда деваться.
В моей практике был случай: у нас находился замечательный человек, золотые руки, отличный сварщик, помогал в храме, много сделал, но через полгода после того, как он вышел на свободу, его снова арестовали, потому что у него не было ни семьи, ни прописки, ни работы. Его задержали при облаве на лиц без определенного места жительства.
Хороший человек, никаких серьезных нарушений не совершал и, тем не менее, оказался опять здесь…
– В Воронеже есть реабилитационный центр: человек выходит на свободу и попадает в реабилитационный центр, но уже с той стороны колючей проволоки.
И заключенный, когда освобождается, сразу далеко не уходит от колонии (ИТК, “зоны”), а какое-то время пребывает там. И это еще потому хорошо, что и колонию, и реабилитационный центр опекает один батюшка.
Он как бы выводит человека на свободу.
Священник Константин Кобелев – Пока это, к сожалению, единичный опыт. Арестант вышел на свободу, и ему некуда деться. Так ему трудно, столько приходится страдать, что он решает украсть в конце концов какую-то мелочь и опять сесть, чем так мыкаться в этом чужом ему мире.
– Как проходит тюремное служение? Не трудно ли совмещать ваше служение с приходским?
Священник Константин Кобелев – У нас двенадцать батюшек. Служба – как минимум, раз в неделю, а обычно мы служим два раза в неделю. Служим по очереди. Одни батюшки могут почаще служить, другие – пореже, ведь все – настоятели, или состоят в клире приходских храмов. Но никто не отказывается и от служб в СИЗО – все несут это тюремное служение.
Когда меня пригласил владыка Александр и предложил служить здесь, я отказывался и даже принес ему указы, по которым я являюсь клириком храма святителя Николая в Бирюлево и преподобного Серафима Саровского при психоневрологическом интернате. Но владыка Александр меня уговорил.
И теперь удивительное дело получается – служение в одном храме помогает служению в другом. И вот случается так, что все эти храмы у меня как бы поддерживают друг друга.
Например, в интернате содержится около 700 человек, там, соответственно, можно рассчитывать на какую-то помощь.
К примеру, есть холодильные камеры, и мы перед Пасхой имеем возможность хранить там куличи для всех тюремных храмов.
Были случаи, когда сотрудники интерната даже красили яйца для заключенных Бутырской тюрьмы. Три тысячи яиц покрасили (по 2 яйца – для каждого арестанта). Получается интересное такое соработничество.
А если бы священник служил только в тюрьме, у него не было бы возможности найти такую помощь. И где бы мы брали для храмов певцов, алтарников? Конечно же, без прихода не смог бы ничего сделать.
Раньше были верующие: и надзиратели, и заключенные, – можно было их привлекать как алтарников и певчих. Был у нас случай: пели заключенные, но это был только единичный случай. Даже в колокол звонить – надо кого-то обучать, никто не умеет…
И мы не имеем здесь никаких средств.
Если в обычном храме мы продаем свечи, имеем какие-то деньги, то здесь – наоборот, надо все с собой принести…
– Я сам хожу на службы в СИЗО-5. И там бывают все время такие случаи: заключенных забыли предупредить, и они успели перед Литургией поесть. И батюшки начинают раздумывать, допускать их до причастия или нет. И каждый решает этот вопрос по-своему. У Вас бывают подобные случаи?
Священник Константин Кобелев – Мы учимся друг у друга обращению с заключенными. Решаем сложные вопросы, которые трудно было бы решить одному человеку. Как допускать до Причастия, кого допускать, кого не допускать, кого причащать, кого – нет. Это все определяется соборным мнением.
По отзывам, которые мы получаем из разных мест, бывает слишком строгое отношение именно к Причастию. А ведь к заключенному, по нашему соборному мнению, надо подходить по таким же критериям, как к умирающему..
. Нужно больше обратить внимание на другое: у него уже десять лет пост, а не шесть, десять, двенадцать часов. Вся ситуация, в которой он находится, – это пост. Нужно иметь к человеку большее снисхождение…
-А ведь некоторые заключенные не собираются каяться. И все же надо к ним идти…
Священник Константин Кобелев – Мы никого не принуждаем, никому ничего не навязываем. Мы призываем к покаянию. Некоторые, совсем очерствевшие душой, приходят к нам на службу.
Может, и ради любопытства, и чтобы из камеры куда-то выйти. Постоят, посмотрят, кто-то, как умеет, помолится. Приглашаем причаститься некоторые говорят: «Я не готов».
Но все равно, какое-то зерно закладывается в души, которое, может, не здесь, а где-то в колонии уже прорастет.
– Сейчас много говорят о штатном духовенстве в тюрьме…
Это не нужно. И очень хорошо, что священники воспринимаются не как сотрудники Системы исполнения наказаний (ФСИН), но как Божии посланники из Царства абсолютной свободы. Священники обладают большим жизненным опытом сокровенного общения с самыми различными людьми. И, наконец, они имеют от Бога-Пастыреначальника и Церкви особую Благодать, данную в Таинстве Священства.
и премудрая рассудительность, растворенная жертвенной христианской Любовью.
Священник Константин Кобелев,
старший священник храма Покрова Божией Матери Бутырской тюрьмы в Москве
Читайте беседу отца Константина Кобелева о том, как он попал в авиакатастрофу и пришел к Богу
Читайте также беседу отца Константина Кобелева о служении в Бутырке (что не вошло сюда, в данный пост): “Исповедь тюремного священника“
Источник: http://afon-ru.com/Konstantin-Kobelev-Tyuremnoe-sluzhenie-Svyashennik-dlya-zeka-kak-Bozhij-poslannik-iz-Carstva-absolyutnoj-svobody-Tak-dolzhno-byt
Как святые сидели в тюрьме – Православный журнал “Фома”
Текст доступен в формате электронной книги. Скачать здесь
Кто разлучит нас от любви Божией? Никто и ничто — уже ответил апостол Павел. Это значит, что свобода непобедима. Такая свобода говорит бесстрашно «дважды два — четыре», когда все остальные уверяют, что «пять».
Святые в тюрьме взламывали ее оковы изнутри силой своей свободы. Изоляция под их напором превращалась в безграничный простор. Они страдали от каторжного труда, претерпевали издевательства, допросы, физическое насилие, но кто мог разлучить их от любви Божией? Очередной текст “Фомы” из цикла Как жили святые.
Священномученик Климент, папа Римский
Епископство четвертого папы Римского, святого Климента, пришлось на очередную волну гонений на христиан на излете первого века нашей эры. Святой был поставлен перед выбором: принести жертву богам или отправиться в изгнание — на каторгу. Епископ выбрал второе.
Путь лежал на «край света» тогдашней империи — Крым, место неподалеку от современного Севастополя. Здесь находилась крупная каменоломня, где работали преступники и «враги империи». Среди них было немало христиан. В тяжелейших условиях каторжного труда святой укреплял и поддерживал их.
Невольники страдали от недостатка воды — ближайший источник находился очень далеко. Помолившись, Климент указал место, где нужно копать. Из открывшегося источника потекла свежая и вкусная вода.
Слух об этом чуде распространился по всей окрестности. Многие приходили, чтобы посмотреть на святого и на источник, который был найден его молитвами. Тогда некоторые уверовали и приняли крещение от епископа. Вскоре христианами была обустроена небольшая пещера, в которой Климент тайно, по ночам, служил литургию. И число верующих с каждым днем продолжало расти.
Вскоре в Риме узнали, что место каторги постепенно превращается в очередной очаг христианской веры. Из столицы империи немедленно выехал сановник, который устроил расследование на «месте преступления». Все «улики» указывали на Климента. Сановник приказал привязать к спине епископа якорь и утопить его в море, чтобы последователи не смоги найти тело святого.
Со слезами на глазах христиане смотрели, как лодка с любимым епископом уплывала от берега все дальше и дальше, навстречу гибели. Так погиб четвертый папа Римский — Климент, святой неразделенной Церкви.
Преподобный Максим Грек
Преподобный Максим Грек был послан игуменом Ватопедского монастыря на Афоне в Москву по запросу великого князя Василия III. В русской столице он должен был заняться переводами духовных книг.
Вскоре святой сделал перевод Псалтири, который был одобрен московским духовенством и великим князем, и уже собирался возвращаться домой. Однако Василий III повелел Максиму остаться и продолжить труды.
Постепенно перед строгим взором преподобного стали открываться темные стороны общественной жизни на Руси. Не имея в себе силы молчать о них, он выступил с критикой социальных устоев, призывая вспомнить об исполнении христианских идеалов.
Даже не побоялся открыто осудить желание великого князя развестись со своей женой. Собор 1525 года решил судьбу праведника, приговорив его к заточению в Иосифо-Волоцком монастыре. Начался новый многострадальный период в жизни святого.
Условия заточения были крайне суровыми. Только через шесть лет святому позволили читать и писать в темнице. Шестнадцать лет преподобному было запрещено причащаться, вести с кем-либо общение или переписку.
Претерпевая скорби изоляции, Максим Грек углем на стене в темнице начертал канон Святому Духу.
Преподобный написал также автобиографическое сочинение: «Мысли, какими инок скорбный, заключенный в темницу, утешал и укреплял себя в терпении».
Последние годы Максим Грек провел в Троице-Сергиевой лавре. Несмотря на пережитые тяжелейшие годы заточения, подорвавшие его здоровье, преподобный продолжал трудиться.
Он умер несломленным, вдали от Родины, на 86-м году жизни.
Священномученик Иларион (Троицкий)
Священномученик Иларион Троицкий был слишком активным и деятельным архипастырем для Советской власти. В 1923 году владыка был арестован и приговорен к трем годам лагерей. В июне следующего года он прибыл на Соловки.
На берегу залива Белого моря святой был сетевязальщиком, рыбаком, лесником, сторожем. В лагере святителя почти никогда не покидала бодрость и чувство юмора. Но держался он со всем приличествующим епископу достоинством. О страшных условиях концлагеря Иларион Троицкий проговорился однажды: «Надо побыть в этой обстановке хотя немного, а так не опишешь.
Это, воочию, сам сатана». Уже другое настроение чувствуется в письме священномученика своей родственнице: «При моем “стаже” меня ведь тюрьмой не удивишь и не испугаешь. Я уже привык не сидеть в тюрьме, а жить в тюрьме, как ты живешь в своей квартире. Конечно, нелепого в моей жизни и было, и есть немало, но нелепое для меня более смешно, чем мучительно».
Святитель часто подбадривал коллег-заключенных. К людям «дна» он не испытывал никакого пренебрежения. Наоборот — проявлял уважение и внимание.
Подобное отношение поначалу сбивало с толку уголовников, не привыкших к такой обходительности, но потом они платили ему тем же: «В разговоре с ним, — вспоминает Борис Ширяев, — они никогда не позволяли себе непристойных шуток, столь распространенных на Соловках».
Однажды священномученик спас самого мрачного, всеми нелюбимого лагерного охранника, некоего товарища Сухова — во время бури его лодку понесло в открытое море, спасти его, казалось, уже невозможно.
Но владыка, собрав команду самых мужественных людей, ринулся на подмогу. Все кто был на берегу — каторжники, монахи, охранники — встав на колени, молились и ждали.
Наконец обессиленного Сухова вытащили на берег.
В 1926 году было отслужено единственное в истории Соловецкого лагеря пасхальное богослужение, которое возглавил сам священномученик. Оно было совершено втайне от начальства в недостроенной пекарне.
Осенью 1929 года святого вновь осудили и приговорили к трем годам ссылки — на этот раз в Среднюю Азию. В пути к новому месту заключения Иларион скончался от страшного физического истощения и болезней.
Святитель Лука (Войно-Ясенецкий)
В 30-е годы XX века многие несчастные прошли по темным коридорам и кабинетам Лубянки. Среди них был и святитель Лука (Войно-Ясенецкий).
Пережив две ссылки, владыка в третий раз был арестован 24 июля 1937 года по обвинению в создании «контрреволюционной церковно-монашеской организации».
От святого требовали признания в шпионаже, но владыка был непреклонен. В знак протеста он начал голодовку. Тогда следователи решили применить свой любимый метод — допрос конвейером. Он продолжался тринадцать суток без перерыва: и днем, и ночью.
Допрашивающие чекисты сменяли друг друга, не давая святому спать. Впоследствии епископ вспоминал: «У меня начались ярко выраженные зрительные и тактильные галлюцинации, сменявшие одна другую. То мне казалось, что по комнате бегают желтые цыплята, и я ловил их.
То я видел себя стоящим на краю огромной впадины, в которой расположен целый город, ярко освещенный электрическими фонарями». Доведенный до отчаяния святитель Лука решил напугать мучителей. Он объявил, что подпишет все, что требуется, и попросил прислать обед.
Схватив столовый нож, святой начал пилить им горло. Чекист успел быстро выбить его из рук епископа.
Обессиленного епископа снова бросили в камеру, а потом перевели в областную тюрьму. Попав в тюремную больницу, хирург спас жизнь молодому жулику, поставив верный диагноз. «После этого на наших прогулках в тюремном дворе меня громко приветствовали с третьего этажа уголовные заключенные и благодарили за спасение жизни жулика».
Дважды в день святой вставал на колени и читал молитвы. В камере в этот момент становилось тихо — все слушали, следили за епископом.
Перед тем как отправиться на допрос, заключенные подходили к Луке за благословением. Все, кто был свидетелем жизни святителя в тюрьме, отмечали его абсолютное беззлобие — он никогда не жаловался, был спокоен.
Все, что ему присылали родственники и близкие, он раздавал сокамерникам.
Но муки изоляции закончились в июне 1941 года. Государству нужны были хирурги. Святитель Лука стал консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакуационного госпиталя.
Святитель Николай Сербский (Велимирович)
В годы Второй мировой войны Сербия пережила немецкую оккупацию и массовый геноцид. По воспоминаниям современников, святитель Николай Сербский, знаменитый на всю страну епископ Охридский и Жичский, сам пришел к оккупантам со словами: «Вы стреляете моих чад в Кралево. Теперь я пришел к вам, чтобы вы убили вначале меня, а потом уже моих чад».
Но всенародно любимого пастыря расстреливать не решились. Его арестовали и поместили в монастыре Войловица. Здесь в течение нескольких лет владыка занимался правками сербского перевода Нового Завета. Однажды епископу удалось спасти от неминуемого расстрела еврейскую семью. Он вывез их в безопасное место.
В 1944 году святого вместе с Патриархом Сербским Гавриилом перевели в Дахау — один из “образцовых” лагерей смерти.
Патриарха и владыку поместили отдельно от других заключенных, неподалеку от крематория. Каждое утро они должны были выносить бадью из уборной к сточной яме. В редкие минуты покоя Николай Сербский вел дневник, который позднее был опубликован под названием «Сквозь тюремную решетку».
Тяжелое, унизительное лагерное «послушание» порой ломало дух святителя, о чем он вспоминал впоследствии: «В лагере, бывало, забьешься в какой-нибудь угол и повторяешь про себя: “Я прах и пепел.
Господи, возьми душу мою!” И вдруг душа возносится на небо — и видишь Бога лицом к лицу. Но ты не можешь этого вынести и говоришь Ему: “Не готов, не могу, верни меня обратно!” Затем снова часами сидишь и повторяешь про себя: “Я прах и пепел.
Господи, возьми душу мою!” И вдруг снова возносит тебя Господь…»
Только 8 мая 1945 года святитель Николай Сербский был освобожден американскими войсками, но вернуться домой владыке не дали в связи с приходом к власти в Сербии коммунистов.
Скончался святой в изгнании, вдали от дома — в американском штате Пенсильвания.
Текст доступен в формате электронной книги. Скачать здесь
Источник: https://foma.ru/kak-svyatyie-sideli-v-tyurme.html
Тюремный священник: «Можно отнять физическую жизнь, но духовную – нельзя»
– Если приговоренный к смертной казни изъявляет желание встретиться со священником, то администрация учреждения не препятствует общению. Но от этих людей, к сожалению, подобные просьбы поступают нечасто, – рассказывает о. Георгий.
– В их камерах, как правило, есть Священное писание, и, по свидетельству конвоя, осужденные его читают. По церковным канонам за грех убийства в течение 7 лет мы не можем причащать таких заключенных, но исповедоваться они могут.
Но это делают далеко не все.
– Вы, как священники, зная, что скоро эти люди будут убиты, как это переживаете?
– Мы исходим из позиций Церкви, выступающей против смертной казни: не мы давали жизнь, не людям ее и отнимать. Однако я приведу один пример.
Приняв крещение, князь Владимир в христианском порыве стал освобождать на Пасху всех заключенных, в том числе совершивших очень тяжкие провинности.
На это правящий архиерей сказал ему, что нужно помнить: кесарю кесарево, а Богу Божье, мол, ты, князь, поставлен вершить суд земной, а мы – призывать к покаянию.
Тюремные священнослужители не должны уподобляться ни преступнику-убийце, ни обществу, отвергающему его, мы должны молиться о его душе и призывать к покаянию. Это главное. Можно отнять физическую жизнь, но духовную – нельзя.
Если человек покаялся, у нас появляется надежда, что даже после приведения приговора в исполнение что-то в его другой – вечной – жизни изменится и эта павшая душа познает милость Создателя.
В этом смысл нашего служения в таких местах.
– И удается ли кого-нибудь из них привести к покаянию?
От славы до тюрьмы.
Извилистый путь Георгия Юматова- Некоторые осознают, что совершили, но большинство находят оправдание проступку: тяжелое детство, стечение обстоятельств, случайность, и не пытаются найти первопричину – отсутствие страха Божия. Страх – это не боязнь карающей молнии с неба, а внутренний стыд согрешить против Бога и его созданий – людей. Это мы пытаемся донести до наших подопечных.
«Пожизненники»
– Легко ли работать с теми, кто приговорен к пожизненному заключению? Наверное, от безотрадного предопределенного существования они совсем «омертвляются»?
– Это не так. Все они хотят жить. И у них свои надежды. Многие, к примеру, надеются, что через определенный срок их могут перевести из камеры на улучшенные условия содержания в исправительные учреждения: в помещения казарменного типа, с более продолжительными прогулками…
Если говорить об их духовном перерождении, то мы считаем: что невозможно людям, возможно Богу. И даже такая падшая душа, пройдя через покаяние, может прийти к исцелению, а исцелившись, через молитвенный подвиг, возможно, сможет достичь и прощения. Известный монастырь Оптину пустынь создал отъявленный разбойник Оптя, в иночестве Макарий.
Благодаря его покаянию и духовным трудам сегодня это святое место. Поэтому мы и работаем с этими людьми, и даже если один из них повернется к Богу, значит, наши усилия не напрасны. К кому-то для этого нам нужно приходить и 5, и 10 лет.
Сначала, как правило, эти люди заказывают юридическую литературу, книги по психологии, а уж затем Библию. Совсем недавно я получил письмо от одного осужденного на пожизненный срок с просьбой прислать Священное писание и несколько книг богословского характера. Я лично вручил Библию ему в камере.
Позже он написал мне, что был растроган этим до слез, потому что не ожидал такого внимания: все, в том числе и родные, от него давно отвернулись.
Тюрьма как келья
– Удалось ли вам за время работы встретить такого “разбойника Оптю”, который бы из убийцы стал праведником?
– В моей практике, к сожалению, пока такого не было. Хотя в Беларуси есть примеры. В кафедральном соборе в Минске несет послушание брат Герман, который в прошлом был известным вором и криминальным авторитетом по кличке Цыпа.
Через жизненные испытания и клиническую смерть он пришел к вере, практически на смертном одре принял монашеский постриг, но Господь оставил ему жизнь, которая сопровождается большими немощами и воспринимается Германом как подарок для более глубокого покаяния.
В криминальном мире эта трансформация вызвала большой резонанс, потому что Цыпа был очень богатым человеком, но отказался от всего. Про него снят фильм «Отец Герман», в котором он рассказывает, что в момент клинической смерти увидел тех, кто пришел за его душой.
Зрелище было настолько ужасным, что полностью перевернуло его сознание. В России снят похожий документальный фильм «Разбойник» про заключенного-убийцу, больного раком, который раскаялся и перед самой смертью решил принять постриг. У него росла огромная опухоль на плече, вызывавшая сильные боли.
Но этот человек говорит в кадре, что ни за какие сокровища в мире не расстался бы с этой болезнью и болью, потому что лучше здесь принять мучения, чем там.
За чтение книг могут досрочно выпустить из тюрьмы?В беседах с пожизненно осужденными мы иногда проводим параллель с монашеством, отшельниками, которые добровольно закрывались в пещерах, кельях, чтобы молиться за всех людей и духовно расти. Мы говорим им: представьте, что вы – те же, хоть и принудительные, затворники.
Возможно, Господь попустил совершить тяжкий проступок, чтобы здесь в лишениях вы смогли научиться молитве и покаянию, усмирению плоти и осознанию своей низости, что в конечном итоге приведёт к истинному осознанию силы духа. А этому предшествует искренняя горячая и слезная молитва о своих жертвах, о судьях, о всех людях. Вот такой непростой путь.
ПРОЦЕДУРА
Как рассказал о. Георгий, для молитвы и встреч со священником для осужденных на пожизненное заключение существуютмолельные комнаты.
Там они могут находиться только в наручниках и в огороженном специальной решеткой месте, ограничивающем доступ к священнику, поскольку сотрудники Департамента исполнения наказаний отвечают за жизнь последних.
Иногда опытные тюремные священнослужители добиваются беседы с заключенными в камере.
Исповедь также проходит через решетку, руки заключенных при этом остаются в наручниках. Во время исповеди у осужденных бывают истерики, рыдания.
«Для нас главное – почувствовать тот момент, когда нужно протянуть руку помощи этому человеку, чтобы он не озлобился на общество, а пришел к истинному пониманию того, что совершил, искренне попросил прощения у Бога, искренне стал молиться за тех, кто от него пострадал», – говорит о. Георгий.
Тюремный священнослужитель – не постоянный сотрудник исправительных учреждений и посещает заключенных по мере возможности. Для организации встречи осужденный должен подать специальное прошение на имя заместителя воспитательной части учреждения.
ИЗ ИСТОРИИ
Известным тюремным служителем был архимандрит Спиридон (Кисляков). Он начал свое служение в 1903 году и через него прошло более 25 тысяч осужденных. За уникальные душевные и проповеднические качества Спиридон быстро заслужил огромную любовь и уважение заключенных.
Вот что он писал в своих воспоминаниях «Из виденного и пережитого»: «Как только я сблизился с арестантами, так сразу понял, что для этого элемента с моей стороны должна быть исключительная любовь к ним. Эта любовь должна быть искренняя и деятельная. Без нее лучше и не знакомиться с этим миром.
Мир этот слишком обижен судьбой, слишком озлоблен на все и на всех, и чтобы его вызвать из этого состояния, необходимо священнику стать и стать твёрдо, обеими ногами, на почву деятельной любви к ним».
Источник: http://www.AiF.by/social/tyuremnyy_svyaschennik_mozhno_otnyat_fizicheskuyu_zhizn_no_duhovnuyu_nelzya_
Метка: тюремный священник
Это запись прямого эфира Прямой эфир прошёл в телеграфном ритме. Первый раз (публикация 26 июля 2018 года) был старый формат передачи, мы с ведущей (Инной Вединисовой) всю передачу располагались в креслах, что настраивало на неспешный разговор. Ответы были обстоятельными, с привлечением глубокого пласта личных воспоминаний. Нынче — я первый раз…
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
Проблемы тюремного служения, по словам Святейшего Патриарха Кирилла необходимо более активно привлекать мирян
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
Это запись прямого эфира Вопросы были жизненные, без каверзной составляющей. То, что интересует зрителей, наших с вами братьев и сестёр во Христе. Может, некоторые из них покажутся вам маловажными, но это то, что волнует людей, что важно для них, поэтому прошу тех, кто будет просматривать запись, относиться к спрашивающим без…
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
Неделя молитвы Седьмой день О тюремных священнослужителях и о всех содействующих осуществлению миссии тюремного служения Церкви ВИДЕО: Молитва о священниках и членах тюремной миссии 7-го дня Недели молитвы в Бутырской тюрьме СИЗО-2 Москвы Скачать: Методические рекомендации по НЕДЕЛЕ МОЛИТВЫ: Седьмой день – Публикация в файле .doc Текст православного богослужения седьмого дня…
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
Социальное служение в Церкви если и освещается СМИ, то большей частью акцентируется помощь онкобольным детям, беженцам, бездомным. О тюремном служении говорят мало, словно его и не существует. Протоиерей Александр Чорней, настоятель храма свт. Иннокентия Херсонского (г. Херсон), – один из тех священников, которые отважились на такое не популярное, но очень…
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
Ежегодно проводимые. уже XXVI, Международные образовательные Рождественские чтения, включают в свою программу секцию тюремного служения. Встреча на этой секции для многих тюремных священников (а их в России более 1000 человек) является долгожданной и очень значимой возможностью повидать старых знакомых и установить новые контакты, услышать изложение опыта собратьев и поделиться своими…
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
Стало доброй традицией в Покровском храме Бутырской тюрьмы (СИЗО-2 УФСИН России по г.Москве) проводить встречи тюремных священников. собирающихся в Москве на Международные Рождественские образовательные чтения. 2015 Три года назад, в связи с болезнью старшего священника Бутырки, божественную Литургию возглавил протоиерей Олег Скоморох, (Санкт-Петербург) 2017 В прошлом году Служило более…
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
По благословению Святейшего Патриарха Кирилла Екатерининский кафедральный собор присоединился к международному ежегодному недельному молитвословию о заключенных и сотрудниках пенитенциарной системы.
С 18 по 24 декабря в главном храме Кубани священнослужители и прихожане молились о заключенных, жертвах преступлений, сотрудниках уголовно-исполнительной, следственной и уголовной системы, их семьях, а также о тюремных священниках…
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
19 декабря 2017 года, в день памяти святителя Николая Чудотворца, в Москве пройдет традиционная благотворительная акция Русской Православной Церкви «День милосердия и сострадания ко всем во узах и темницах находящимся». Целью данного мероприятия является привлечение церковной и светской общественности к христианскому попечению о лицах, находящихся в местах лишения свободы,…
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
Протоиерей Константин Кобелев — клирик храма святителя Николая Мирликийского в Бирюлеве и старший священник храма Покрова Пресвятой Богородицы при Бутырской тюрьме.
В 1990-е годы он хорошо знал протоиерея Глеба Каледу — знаменитого ученого и основоположника тюремного служения в Москве после распада Советского Союза.
Тогда отец Константин в Бутырку так и не попал — в 1994 году отец Глеб умер, а батюшка долгие годы…
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
12345
Источник: http://helpprison.ru/labels/tyuremnyj-svyashhennik/
Протоиерей Константин Кобелев: об особенностях тюремного служения
Священник Константин Кобелев уже более 12-ти лет несёт послушание по духовному окормлению осуждённых Бутырского СИЗО. В беседе с журналистом «Ленты.ру» Сергеем […]
Священник Константин Кобелев уже более 12-ти лет несёт послушание по духовному окормлению осуждённых Бутырского СИЗО.
В беседе с журналистом «Ленты.ру» Сергеем Лютых он рассказал много интересного о жизни людей в заключении, месте Бога в этой жизни, книгах, которые они читают и помощи Церкви в изменении их душ и образа жизни.
Представляем вашему вниманию его интервью:
«»Лента.ру»: Так ли нужны священники в тюрьме?
Отец Константин Кобелев: Когда начал служить в тюрьме, казалось, что заключенным неважно, куда ходить, лишь бы выйти из камеры. Сидят в четырех стенах месяцами, а тут, пожалуйста, православный храм, служба, проповедь.
Но однажды во время обхода я увидел, как арестантов выводили на прогулку. И вот из большой камеры на 20 человек на свежий воздух выходят единицы. А в храм, охотно идут все, ждут, когда придет очередь.
Значит, все-таки дело не только в том, чтобы куда-то выйти.
Как относятся заключенные к людям в рясе? Доверяют?
В 2003-м мы только начинали регулярные богослужения в 3-м СИЗО. Люди относились к нам настороженно. «Что это у вас такое? Какая-то акция? Потом вас опять не будет?», — читалось в глазах заключенных. Но со временем это ушло.
В Бутырке, что хорошо, есть звонница. Перед каждой службой — колокольный звон, который слышно почти во всех камерах. И это важно. Это воодушевляет людей. Заставляет подумать о Боге, что в тюрьме особенно важно. Мы стараемся помогать заключенным не только духовно, но и как-то еще. Кому-то нужны очки, другому — теплые вещи для этапирования зимой в колонию.
Где в тюрьме находится церковь?
В корпусе тюремной больницы, со всех сторон окружен больничными камерами. Это хорошо. Чтобы попасть в другие корпуса нам нужно специально договариваться, а здесь мы можем бывать хоть каждый день. Порой человек ломается, просто не выдерживает тюремного содержания, и организм дает сбои. Такому особенно важна духовная поддержка. Его чаще следует исповедовать и причащать.
Много ли заключенных посещают храм? Не все же православные.
За год церковную службу посещают порядка полутора тысяч заключенных. Пишут заявление, и их приводят. В порядке очереди. Многим приходится очень долго ждать. Иногда до полугода. Из тех, кто приходит в храм, три четверти причащаются, что значительно больше, чем в обычном приходском храме.
Как к вам относятся мусульмане? У них есть возможность общаться со своим духовенством?
Раньше в тюрьме не было мечети и синагоги. В нашу церковь приходили все, вне зависимости от вероисповедания. Не было другого места, где помолиться. Интересно, что даже мусульмане ощущали здесь некое присутствие Бога.
Вообще, у меня на глазах происходило развитие религиозного сознания последователей пророка Мухаммеда. Со временем они начали как-то противопоставлять себя христианам. Препятствовать обрядам. К примеру, во время нашего обхода камер на праздники, когда мы спрашивали о нуждах заключенных, мусульмане демонстративно проводили намаз.
Демонстративно?
Дело в том, что этот мусульманский ритуал проводится в определенное время. А если мы в течение двух часов ходим по камерам и везде намаз, то получается, что это уже демонстративные действия. А еще, когда мы проводили крестный ход, кричали «Аллах акбар!».
В отсутствие мусульманских священников заключенные объединялись вокруг авторитетных сокамерников, которые, не имея глубоких знаний, принимались что-то там религиозное, по-своему, закручивать. Но с появлением мечетей и имамов эти выскочки утратили свой авторитет. Произошел переход на новый этап, и протесты утихли.
Каково отношение к религиозной жизни у верующих заключенных?
Встречаются две позиции. Первая такая: «Я ходил в храм регулярно. Потом жизнь закрутила, перестал. Забыл о Боге и его заповедях. В результате попал сюда».
Вторая: «На свободе заходил порой в церковь, чтобы свечку поставить. Не больше. А оказавшись здесь, почувствовал необходимость приобщиться».
Исповедуются, каются?
Да. Причем на исповеди в тюрьме люди чаще осознают себя грешными, чем на свободе. На воле, бывает, слышишь, что «жена заставила сходить». Спрашиваешь о том, в чем желает покаяться, а в ответ: «Мне, в общем-то, не в чем». В СИЗО такие слова редко услышишь.
Случается, что человек на исповеди рассказывает больше, чем на допросе?
Прежде такое было редко, а теперь случается. И довольно часто.
Вплоть до того, что человеку вменяют незначительное преступление, к которому он даже и не причастен, но на нем есть убийство, совершенное еще давно, в юности. Он об этом рассказывает, кается.
Чтобы донести на этого человека и речи не может быть, но что ответить грешнику? Тогда уже советуешь не отпираться и принять то наказание, что грозит сейчас.
Религиозная жизнь предполагает множество обрядов. Ваши прихожане попадают в храм раз в полгода. Разве этого достаточно для полноценного воцерковления?
Арест, тюрьма — крутая перемена в жизни человека. Колоссальный удар. Это заставляет многих пересмотреть свое мировоззрение. И здесь большое значение имеет наличие православной общины в камере.
Помню, когда служил в Краснопресненской тюрьме (раньше она была пересыльной, а потом приобрела статус обычного СИЗО), мне пожаловались, что заключенным запрещают хранить религиозную литературу.
А, согласно распорядку, каждому из них разрешено иметь по десять книг. Оказалось, что в камере на двадцать человек было уже больше 200 разных изданий. И они хотели еще.
Такая у людей была тягой к духовному просвещению.
Но может ли книга заменить священника?
Однажды в эту самую камеру подсадили мусульманина. Его звали Илиас. Через некоторое время я его крестил как Илью. Я его долго расспрашивал. Нужно ли тебе это? Как к твоему решению отнесутся родственники? Но он был уверен и действовал осознано.
Прозелитизм прямо какой-то…
Причина, как мне кажется, была в том, что он попал не в «хату» (камера на воровском жаргоне), а в общину людей, старающихся перестроить свои сломанные жизни по евангельским принципам. В меру сил, конечно.
А христиане в ислам переходят?
Бывает, что православный попадает в камеру к мусульманам. Ему там сложно. Однако случаев перехода в ислам на моем веку еще не было.
Что читают православные в тюрьме?
Люди тут, конечно, разного интеллектуального уровня, но порой они читают такие серьезные духовные книги, до которых даже у нас, священников, руки не доходят.
Читаем в основном современных авторов, чтобы подготовится к проповеди и так далее. А в тюрьме в ходу аскетические труды древних отцов Церкви, пустынников. Книги берут при посещении храма.
Там стоит книжный шкаф, который мы постоянно пополняем.
Отправляясь в колонии, они забирают литературу с собой?
Да. Получается, что Москва снабжает духовной литературой весь наш российский, так сказать, «архипелаг Гулаг». В своих проповедях к заключенным я частенько говорю, что мы вас посылаем, как апостолов. Если в той колонии, куда вас отправят, нет храма — стройте его. Есть переоборудованная камера — добивайтесь строительства отдельного здания. Создавайте полноценные общины.
Поддерживаете ли вы связь с теми, кто ушел по этапу?
Сложилась хорошая традиция переписки между прихожанами столичных храмов и заключенными в колониях. Этим занимаются многие. Есть и специальные центры переписки.
Вначале просто отвечают на какие-то вопросы осужденных, а потом уже предлагают дистанционное обучение: присылают задания и так далее… Из некоторых заключенных в будущем выходят насельники монастырей.
С осужденными пожизненно переписываетесь?
В храме святителя Николая в Бирюлеве служит диакон Кирилл Марковский. Он переписывается с пожизненно осужденными, выезжает к ним в особые колонии, где те содержатся.
Многие из отбывающих пожизненный срок обретают смысл жизни в вере. И эта вера приносит плоды — когда в своих письмах заключенные заговаривают о нуждах других людей, даже находящихся на свободе.
Из регионов часто приходят сообщения о побоях и жестоком обращении с заключенными в колониях. А как обстоят дела в московских СИЗО?
Еще десять лет назад приходилось слышать от сотрудников ФСИН: «О ком вы просите, батюшка, кому вы помогаете?» Царило мнение, что если человек сидит, даже под следствием, то он виноват. Сейчас ситуация изменилась. Уже лет пять назад сами надзиратели стали мне рассказывать о случаях, когда невиновные люди попадали за решетку.
Видите в этом заслугу церкви?
Думаю, что позитивные изменения происходят в том числе и под влиянием богослужений. Ведь сотрудники присутствуют на каждой литургии и волей-неволей приобщаются к этому соборному делу. Хотя, конечно, стену между надзирателем и заключенным, выстроенную под влиянием старых воровских законов, разрушить не просто.
Молятся ли ваши прихожане за своих жертв?
Мы проводили экспериментальные недели молитв и молились о жертвах преступлений. Это очень важно. Есть преступник, и есть потерпевший. Первый в тюрьме попал в храм, покаялся, и у него в душе воцарился мир. А его жертва в плену собственных переживаний, одержима жаждой мести, сжигающей изнутри. Человек находится в настоящем аду. Еще неизвестно, кто из них в тюрьме, а кто на свободе.
Стремятся ли преступники к примирению с потерпевшими?
На Западе практикуют такие вещи, когда преступник и его жертва связываются друг с другом, примиряются. У нас это пока практически невозможно. Мы пытались провести аккуратно такие эксперименты. Не получалось. Уровень взаимной ненависти слишком высок.
Надо возлюбить врагов, конечно, но к этому следует идти поэтапно. Нельзя от ненависти сразу перейти к любви. Первым делом человек должен ощутить безразличие. Миновать эту нулевую точку.
Жертве тяжело примириться из-за пережитых страданий. А что мешает преступникам?
Многие заключенные осознают свою виновность в содеянном, но ненавидят тех, кто их отправил за решетку. Человек чувствуют себя оскорбленным, мучается. Приходит в храм, хочет причаститься, но видно, что объят злобой. Что здесь можно сказать? «Отдай своих обидчиков в руки Божьи, пускай Он их накажет».
Требовать любви мы не можем, но отречься от обидчика и самой обиды — вполне. С такой установкой люди меняются, чувствуют облегчение, освобождение. Если у человека рана, она должна зажить, а ковыряясь в больном месте, можно до гангрены дело довести. Забыть надо с двух сторон: и потерпевшему, и осужденному.
Каково отношение к преступникам у тех прихожан, которые собирают для них деньги, пишут им?
Обывательская ненависть к преступникам зачастую связана со страхом стать одним из них. Христианское же отношение к криминалу давно известно. Мы должны ненавидеть грех, не оправдывать его, бороться, но бессмысленно обращать весь свой гнев на самого человека. Нужно помнить, что все мы грешные. При этом, конечно, есть отъявленные злодеи, для которых тюрьма — дом родной.
С такими тоже общаетесь?
Совсем опасных преступников в храм не выводят. Но мы все равно идем к ним во время обходов. Среди них есть те, кто принципиально не принимает помощи от прихожан: «Это что старушки ваши? Я их ненавижу!» Недавно встретился такой, но это какой-то серийный маньяк.
Может, и не ходить к таким? Больше времени уделять тем, кто не безнадежен.
Существует порочный круг «око за око». Злоба одного рождает злобу другого. Изменить это можно только любовью. Если взять общество в целом, то отъявленных бандитов в нем не так много.
И тюрьма — это место их средоточия, некая обитель зла. Я убежден, что именно в местах лишения свободы требуется проводить мощную миссионерскую деятельность.
Здесь происходит наиболее эффективное, целевое приложение добра.
Как относятся к священникам хранители блатных традиций?
Воровские законы во многом сформировались во времена массовых репрессий 30-х. Тогда среди заключенных было много священников и верующих. Так называемые «понятия» впитали в себя некоторые евангельские принципы, правда, в причудливой форме. Существует конкретный запрет на матерную ругань, а человека, нецензурно поминающего чью-то маму, могут даже зарезать после нескольких предупреждений.
Но в общении со священниками представители этой субкультуры не используют блатного жаргона. Разговаривают скромно, не демонстрируя своего авторитета, пренебрежения к закону: «Да, вот я, батюшка уже третий раз согрешил…»
Где три, там и четыре. Может, ваша работа — попытка вычерпать море ложкой?
Реабилитация осужденных — большая проблема. От качества этой работы зависит и количество рецидивов. До сих пор многие люди, после больших тюремных сроков, буквально стремятся обратно за решетку.
Почему?
Человек привыкает к жизни в отряде, в общине. А на воле он остается один. Поэтому следует развивать появившиеся сейчас небольшие реабилитационные центры, в которых освободившиеся заключенные могут жить и трудится вместе. Легче исправляется человек, у которого есть семья. Труднее тому, кто на свободе находится среди «дружков» — тех, кому преступная жизнь все еще по душе.
Родственники заключенных к вам приходят?
Да, и мы прилагаем максимум усилий, чтобы поддержать их. Вот и на праздничном концерте в храме Христа Спасителя были семьи людей, отбывающих наказание в изоляторах. Я видел, как заботилась о детях осужденных ветеран городского управления ФСИН. Это очень интересное и важное начинание, которое нужно поддержать.
Кто решил устроить столь необычный праздник?
Еще год назад эта идея возникла у епископа Иринарха, возглавляющего нашу тюремную миссию. Мы заручились поддержкой патриарха Кирилла, а средства, миллион рублей, собрали прихожане московских храмов в день милосердия к заключенным. Еще благотворители некоторые подключились.
Какова была атмосфера? Не возникало какой-то неловкости или напряжения?
Ребят, конечно, старались как-то занять, чтобы они преодолели стеснение. Но так ведь происходит на любых торжествах, где собираются незнакомые люди. Никаких барьеров между детьми на празднике не ощущалось. Одни со смехом гонялись друг за дружкой возле большой елки, где для них устроили разные конкурсы. Другие занимались на мастер-классах по рукоделию.
Никто не акцентировал внимание детей заключенных на том, что в зале сидят и те, кто сторожит их родителей. Хотя те, кто постарше, прекрасно это понимали, как и то, что не тюремщики виновны в их бедах».
Статья и сопроводительные фотографии взяты с сайта «Лента.ру».
Источник: https://pravoslavie.fm/interested/protoierey-konstantin-kobelev-ob-oso/
Загрузка...
