Преподобный Лев Оптинский
Преподобный Леонид стал основателем оптинского старчества. Он принес в обитель эту древнюю традицию, возобновленную великим подвижником Паисием (Величковским) и распространявшуюся в России через его учеников.
Отец Леонид лично знал некоторых из них и так — из рук в руки — принял учение благодатного старца.
В поисках возможности истинной молитвы и подвижнической жизни он сменил не одну обитель — сначала удалялся от суеты и многолюдства, а затем ему пришлось бежать от славы и молвы, которые стали сопровождать старца по мере того, как раскрывались его духовные дарования.
Последним пристанищем подвижника стала Оптина Пустынь, где когда-то, еще в юности, он начинал монашескую жизнь. Здесь он станет мудрым наставником для монашествующих и множества посетителей, ищущих духовного назидания, а также воспитает преемников — будущих знаменитых оптинских старцев.
В купеческом звании
Лев Данилович Наголкин, будущий старец, родился в 1768 году в городе Карачеве Орловской губернии, в семье, принадлежавшей к мещанскому сословию. О его родителях ничего неизвестно. Судя по тому, что с юных лет ему пришлось работать приказчиком, семья была небогатой.
По службе ему приходилось часто бывать в разъездах, много общаться с людьми. От природы Лев имел сметливый ум, прекрасную память, любознательность, благодаря своей общительности быстро научился обращению с представителями разных сословий.
Не получив образования, он прошел богатую школу жизни.
Служил Лев в городе Болхове Орловской губернии в приказчиках у купца по фамилии Сокольников, торговавшего пенькой и конопляным маслом. Дом его стоял на Одерской площади, где находился большой городской базар. Лев был расторопным, честным и верным работником.
Редко кто из болховских купцов для сбыта пеньки выезжал за пределы уезда, а он наладил связи с петербургскими купцами, которым и продавал товар, для чего ему часто приходилось ездить в город Сухиничи Калужской губернии. Старец, вспоминая эту дорогу, приговаривал: «Плохинская дорога из Болхова в Сухиничи мне так была знакома, как с печки на лавку».
Именно на этой дороге, которая пролегала среди глухих лесов, произошел случай, свидетельствующий о недюжинной силе Льва. Когда он возвращался из очередной поездки по делам в Сухиничи, на него напал волк — вскочив в сани, он с яростью набросился на молодого приказчика и вырвал у него из ноги кусок мяса.
Но тот успел сунуть руку в пасть зверя и так сдавить ему горло, что волк, обессиленный, свалился с саней. Рана со временем зажила, но глубокий шрам от укуса остался, старец всю жизнь слегка прихрамывал на поврежденную ногу.
По-видимому, хозяин ценил оборотистого приказчика, доверял важные сделки. Со временем он решил отдать ему в жены свою дочь. Но Лев Данилович тогда уже избрал для себя иной путь в жизни.
Он не прельстился возможностями, которые открывались благодаря его незаурядным способностям, и предпочел полностью посвятить себя служению Господу.
В 1797 году, в 29 лет, он оставил мирскую жизнь и поступил в монастырь — Введенскую Оптину Пустынь.
Начало монашеской жизни
Лев Данилович пришел в Оптину при игумене Авраамии, трудами которого обитель только начинала восстанавливаться после годов упадка.
Ревностно принялся молодой послушник за монастырские труды, подавая братии пример послушания. Здесь проявилась в полной мере его поистине богатырская сила. Однажды они вдвоем с еще одним послушником за полдня выкопали огромный ров, который был срочно необходим для строительства и ради которого собирались искать больше десятка работников.
Но потом старец сам рассказывал, что на тяжелых послушаниях в эти первые годы он подорвал здоровье. Не менее ревностно осваивал он и премудрость иноческой жизни — молитву, борьбу со страстями, стяжание добродетелей.
Стремление к совершенствованию в духовном делании подвигло его в 1799 году перейти в Белобережскую обитель, расположенную в Брянском уезде и более удаленную от многолюдных мест. Там настоятельствовал тогда известный подвижник — старец Василий (Кишкин), долгое время подвизавшийся на Святой Горе Афон.
В 1801 году послушник Лев был пострижен в монашество и наречен Леонидом. 22 декабря того же года его рукоположили в сан иеродиакона, а 24 декабря — во иеромонаха.
Известны несколько случаев из жизни преподобного в Белобережской пустыни. Однажды накануне храмового праздника братия, исполнявшие послушание на клиросе, недовольные чем-то, отказались совершать службу, надеясь этим принудить настоятеля выполнить некоторые их требования.
Но настоятель не захотел уступить и, чтобы смирить их, позвал отца Леонида с другим братом пропеть праздничную службу. Преподобный весь день возил с хутора сено. Усталый, покрытый пылью, он только что собирался передохнуть, когда ему передали волю настоятеля.
Без всякого ропота отправился он в церковь и вдвоем с товарищем пропел всю всенощную.
Другой случай показывает великое человеколюбие отца Леонида. Был в пустыни брат, впавший в прелесть.
Поднялся он однажды на колокольню и закричал: «Смотрите! Смотрите! Я вергнусь низу и не разобьюсь — ангелы Божии приимут мя на руки свои!» Отец Леонид в это время трудился на послушании. Услышав голос, он бросил работу и побежал на колокольню.
Едва успел он схватить за край одежды прельщенного брата. Отец Леонид не только спас его от смерти, но и позаботился о душе чуть не погибшего брата — разъяснил его заблуждение и со временем тот пришел в себ
Белобережской пустыни. Старец Феодор
В 1804 году игумен отец Василий оставил начальствующую должность, необходимо было избрать кого-то на его место.
Когда братия стала обсуждать этот вопрос, отец Леонид решил про себя: «Выберут кого-нибудь и без меня», — и пошел исполнять послушание, варить квас.
Между тем все единодушно согласились избрать настоятелем именно его, отправились вместе на квасоварню, где объявили о своем решении, после чего повезли к архипастырю для утверждения в должности.
Тогда произошло важное событие в жизни отца Леонида — он познакомился с иеромонахом Феодором, которого встретил в Чолнском монастыре, где побывал перед назначением на настоятельство. Отец Леонид сразу почувствовал в нем истинного подвижника высокой духовной жизни, необходимость в таком руководителе он давно ощущал.
Старец Феодор прибыл в Чолнский монастырь из Молдавии, где подвизался в обители под началом знаменитого старца Паисия (Величковского). Он был делателем умной молитвы, хорошо знал древние писания подвижников-аскетов, имел рукописи переводов святоотеческих творений, сделанных старцем Паисием.
Встреча с духоносным подвижником стала знаменательным событием в жизни отца Леонида. Он сразу понял, что это наставник, которому можно вверить свою жизнь. Внешние подвиги — пост, исполнение послушаний и молитвенного правила, как он тогда уже понимал, недостаточны для духовного возрастания.
И вот наконец Промысл Божий послал ему того, кто мог стать настоящим руководителем в духовной жизни. Вскоре отец Леонид был утвержден строителем Белобережской пустыни, а старец Феодор перешел туда на жительство, приняв приглашение настоятеля.
Его обрадовала возможность уединенной жизни в пустыни, а отец Леонид обрел духовного отца, с которым не расставался уже до самой его кончины.
С принятием настоятельства жизнь отца Леонида особенно не изменилась, за исключением новых трудов и обязанностей. Уже тогда отличительными его свойствами были простота и безыскусственность в обращении со всеми, он не терпел лести и человекоугодия.
В молодости имевший опыт общения с людьми разных сословий, он знал тщету человеческих чинов и званий, духовные подвиги заострили в нем умение видеть человека сквозь все внешние отличия.
Его прямота, а иногда и резкость в обращении не были следствием неумения сдержать раздражение или гнев, но желанием обратиться непосредственно к душе человека, а если надо — и встряхнуть его.
Но самым главным в этот период было для него руководство старца Феодора, которому он предался в полное послушание.
С его помощью он проходил науку наук монашеского делания — Иисусову или умную молитву, которую, по учению святых отцов, можно осваивать только имея опытного наставника, самочиние в этом деле может привести монаха к прелести и падению.
Подвижников связывала глубокая духовная дружба, старец и его ученик подвизались в полном единодушии, являя пример христианской любви.
Присутствие старца вскоре привлекло в пустынь множество богомольцев, желающих услышать от него совет, прибегнуть к молитвенной помощи. Прежде уединенная обитель стала знаменита. Отец Леонид все больше тяготился начальственной должностью, стремясь к созерцательной жизни.
И вот через четыре года руководства пустынью, в 1808 году, он снял с себя настоятельство и вместе со старцем Феодором поселился в келье, построенной для них в отдалении от обители. К ним присоединился и старец Клеопа. Здесь отец Леонид был келейно пострижен в схиму с именем Лев.
Старец Феодор иногда в шутку называл своего собрата «смиренный лев».
В поисках уединения и молитвы
Но и эта удаленная келья со временем стала местом паломничества множества богомольцев. И вновь подвижники решили укрыться от славы и многолюдства и обрести уединенное место для спасения, подвигов и сосредоточенной молитвы. На этот раз они отправились на север — в Валаамский монастырь, куда прибыли в 1811 году и поселились во Всесвятском скиту.
Когда они прибыли в скит, старец Феодор писал: «Уже теперь перед милосердым нашим Создателем и Искупителем не можем никакого извинения и оправдания принести. Он исполнил все наше желание… Вправду можно похвалиться милocepдиeм Божиим, на нас недостойных явленным.
Привел нас в место безмолвное, спокойное, от человек удаленное, молвы свобожденное. Отец Леонид определен у нас в скиту смотрителем. Только помолитесь милосердому Богу, да даст отныне начало положити Его возлюбити, и по Его святой воле жити, и Божественные Его заповеди сохраняти».
Эти строки вполне передают настроение подвижников.
И здесь старцы со временем обрели славу своими мудрыми советами и наставлениями. Валаамская братия, тогда также еще не имевшая собственных опытных наставников, вскоре осознала, какое сокровище послало им Провидение Божие в лице старцев.
Их пребывание на Валааме послужило возникновению старчества в этой древней обители, которая процвела в дальнейшем целым сонмом своих подвижников.
Старцы спасли от пагубного духовного состояния монаха Евдокима, который после этого всю жизнь был им благодарен и не уставал рассказывать всем об их мудрости и любви к людям.
Обращались к ним и паломники, сохранилась обширная переписка отцов Леонида и Феодора с духовными чадами. Как сказал о старцах живший в то время на Валааме юродивый Антон Иванович, «торговали здесь хорошо», — так он выразился, имея в виду приoбретение душ Христу.
На Валааме старцев постигло искушение. Их свободное, безыскусное обращение с братией, готовность помочь в духовных нуждах породили в настоятеле игумене Иннокентии подозрение в посягательстве на руководство братией.
Этот случай показывает, насколько утрачено было в то время истинное понимание значения старческого руководства. Дело дошло даже до митрополита Петербургского Амвросия.
После разбирательства, которое пришлось учинить, причем старцев подвергли письменному допросу, истинная причина гонения на них стала очевидна. Митрополит, покоренный простотой и мудростью старцев, сделал замечание настоятелю.
Хотя истина восторжествовала и после этих событий старцы оказались в еще большем почете, зная человеческую природу, они решили не оставаться на Валааме. Отец Клеопа скончался на Валааме в 1816 году, а отец Леонид и старец Феодор отправились в 1817 году в Александро-Свирский монастырь.
Подробностей о жизни старцев Леонида и Феодора в Александро-Свирской обители известно немного. Сохранилось свидетельство о том, как они предсказали день и час приезда Александра I в монастырь. В 1820 году император совершал большую поездку по северным пределам России, посещая и расположенные на пути обители.
Александро-Свирский монастырь не значился в его маршруте, но, увидев на дороге крест, указывающий дорогу к монастырю, царь изъявил желание побывать в обители, тем более, что ему рассказали о духоносных старцах, живущих там. Каково же было удивление императора, когда на подъезде к обители он был торжественно встречен настоятелем и братией.
Оказалось, что отцы Леонид и Феодор заранее предупредили настоятеля о прибытии императора, хотя никаких официальных сообщений об этом не было. Когда царь узнал, что его приезд предсказали старцы, он захотел увидеть их и взять благословение.
Чтобы избежать соблазна и славы, отец Леонид и Феодор на все вопросы императора отвечали сдержанно, когда же тот пожелал взять благословение у старца Феодора, тот отказался, объяснив, что он простой мужик, не рукоположенный во иереи. Император не стал настаивать, откланялся и уехал.
В Александро-Свирском монастыре отцу Леониду придется навсегда расстаться со своим духовным руководителем и другом старцем Феодором.
Он почил 7/20 апреля 1822 года, в пятницу Светлой седмицы, окруженный учениками, вспоминавшими, что перед самой кончиной лицо старца просияло, весь его облик просветлел и они даже не могли продолжать скорбеть об утрате своего наставника, настолько радостным был его лик.
После кончины старца Феодора отец Леонид с учениками хотел сразу уйти из Свирского монастыря в более уединенное место — так им заповедал старец. Но несколько лет его удерживали в обители, не отпуская даже на богомолье в Киев.
Лишь в 1828 году он перебрался в Площанскую пустынь, где произошла его встреча с будущим оптинским старцем Макарием (Ивановым), его верным учеником и сомолитвенником.
И вскоре, в 1829 году, с шестью учениками, среди которых был и будущий знаменитый подвижник — святитель Игнатий (Брянчанинов), старец Леонид перешел в Предтеченский скит Оптиной Пустыни.
Сюда его давно звал и епископ Филарет (Амфитеатров), по инициативе которого был устроен скит, и настоятель игумен Моисей, желавший иметь в обители опытного старца. Через некоторое время прибыл в скит и отец Макарий, который будет верным помощником старца Леонида по окормлению братии и богомольцев.
Источник: http://palomnikpoezdki.ru/molitvy_v_razlichnyh_skorbyah_i_nuzhdah/54/
Преподобный Лев Оптинский
Воспоминания свидетелей жизни святого дают нам возможность узнать о многих важных событиях его земной жизни. И, ухватившись за эту ниточку, можно подняться и до понимания духовных истин…
Сегодня мы говорим о преподобном Льве Оптинском и книге Евгения Поселянина «Старец Амвросий».
Русский духовный писатель Евгений Поселянин впервые побывал в монастыре Оптина пустынь еще в ранней юности, после окончания гимназии. И с этого времени стал духовным сыном великого старца Амвросия Оптинского.
Книга Евгения Поселянина «Старец Амвросий» охватывает всю историю Оптиной пустыни. На её страницах автор, по воспоминаниям очевидцев, создал выразительный портрет оптинского старца Леонида (в схиме – Льва), наставника батюшки Амвросия.
Евгений Поселянин:
«Внешность отца Леонида была чрезвычайно величественна. Он весь дышал простотой, подчас резкой и грубой, исповеднической ревностью».
Оптинский старец Леонид (в схиме – Лев) первым в монастыре стал ежедневно принимать народ, который шел к нему за духовными советами и наставлениями, хотя вначале многим из братии это казалось непривычным и странным. Вот как об этом пишет Евгений Поселянин.
Евгений Поселянин:
«Некоторые невежественные монахи соблазнялись его деятельностью, смешивая откровение помыслов с таинством исповеди. Архиерею послали донос, и он велел запретить старцу принимать мирян.
Но народ продолжал осаждать старца. Как-то заметив перед кельей старца громадную толпу, настоятель напомнил ему о запрещении архиерея.
Вместо ответа отец Леонид приказал принести недвижимого калеку, лежавшего у его дверей, и сказал:
— Посмотрите на него: он живой в аду. Но ему можно помочь. Господь привёл его ко мне для искреннего раскаяния, чтобы я мог его обличить и наставить. Могу ли я его не принять?
Отец Моисей дрогнул перед этими словами и перед видом страдальца, но молвил:
— Преосвященный грозил послать вас к начальству.
— Ну так что же? Хоть в Сибирь меня пошлите, я буду тот же Леонид. Я к себе никого не зову. А кто приходит ко мне, тех гнать от себя не могу. Особенно из простонародья многие погибают от неразумия и нуждаются в духовной помощи
Образ отца Леонида (в схиме – Льва) в книге Евгения Поселянина даёт представление об истоках такого уникального явления в духовной жизни России, как старчество.
Задача старца — направить человека на путь спасения, а для этого сначала нужно каждого выслушать, помочь разобраться со всеми проблемами и душевными недугами.
В 1829 году отец Леонид с шестью учениками пришёл в Оптинский скит, и вскоре за духовными советами к нему в монастырь стали приходить крестьяне из окрестных сел, помещики, городские купцы, чиновники, студенты, женщины…
Именно оптинский старец отец Леонид дал благословение двадцатисемилетнему учителю греческого языка Александру ГренкОву (в будущем — преподобному Амвросию Оптинскому) остаться в Оптиной пустыни.
Гренков стал келейником старца Леонида, помогал ему вести переписку, наблюдал, как старец беседует с народом.
Летом 1841 года в Оптину пустынь навестить Гренкова приехал его друг Покровский, тоже преподаватель гимназии. Покровский на всю жизнь запомнил, как старец Леонид, сидя на кровати, размахивал руками и громко кричал на Гренкова за какую-то провинность. На языке монахов, что называется, смирял.
Евгений Поселянин:
«— Простите ради Бога, батюшка, – смиренно умолял Гренков.
А старец, как будто не замечая этих просьб, только стучал ногами, размахивал руками над головой Гренкова и грозно кричал:
— Ах ты, самочинник, ах ты, самовольник! Да как ты это смел сделать без благословения!
Но такие искушения налагал старец на своего ученика, так же, как ювелир очищает золото в горячем огне. Он сознавал, какое сокровище зреет в Гренкове, и нередко, бывало, по выходе его из кельи, после жестоких разговоров, промолвит окружающим: «Великий будет человек».
Незадолго до смерти отец Леонид призвал другого Оптинского старца, отца Макария, и передал под его опеку Гренкова, предвидя, что он станет его достойным продолжателем на ниве старчества.
Книги духовного писателя Евгения Поселянина были широко известны в дореволюционной России. После революции Евгений Николаевич прошел через тюрьмы и ссылку, а в 1931 году был расстрелян большевиками по обвинению в контрреволюционной деятельности.
Теперь его произведения издаются большими тиражами, и книга «Старец Амвросий» — любимая у читателей. Благодаря ей, мы можем ближе познакомиться с великими оптинскими старцами, которые, по словам писателя Евгения Поселянина, были одного духа — сострадательной любви к людям.
Евгений Поселянин:
Последовательная лестница трех оптинских старцев, Леонида, Макария, Амвросия, представляла собой – по мере достигнутой ими духовной высоты, по размерам их известности и их влияния на русское общество — три все выше и выше поднимавшиеся ступени.
Источник: https://radiovera.ru/prepodobnyiy-lev-optinskiy.html
Лев Оптинский, преподобный
Сей святой муж, дивный светильник земли Русской, родился в 1768 году в городе Карачеве Орловской губернии и во святом крещении был наречен Львом. Родители его были простые благочестивые граждане мещанского сословия по фамилии Наголкины. Сына они воспитали в страхе Божием, в добродетели, честности и целомудрии.
В молодости Лев Данилович Наголкин занимался торговым делом и в должности купеческого приказчика объездил много городов и сел, общаясь с людьми разных званий и состояний. Одаренный от Бога прекрасной памятью, любознательностью и сообразительностью, он, еще живя в миру, приобрел глубокое знание людей и опытность.
Обладал Преподобный и недюжинной телесной силой, так что мог поднимать мешки до двенадцати пудов. В молодости был с ним такой случай.
Когда он проезжал по глухой лесной дороге, на него напал волк, который, вскочив в сани, с яростью набросился на молодого приказчика и вырвал из его ноги кусок мяса.
Но Лев Данилович успел сунуть руку в пасть зверя и так сдавить ему горло, что волк, обессиленный, свалился с саней.
Любя читать Божественные книги, Лев Данилович весьма углубился мыслию в евангельские слова: Никий же раб может двема господинома работати: ибо или единого возненавидит, а другого возлюбит: или единого держится, о друзем же нерадети начнет: не можете Богу работати и мамоне (Лк. 16, 13).
На двадцать девятом году жизни, в 1797 году, оставил Лев Данилович многомятежную и суетную мирскую жизнь и поступил в иноческую обитель – Введенскую Оптину Пустынь.
Ревностно принялся молодой послушник за монастырские труды, подавая братии пример послушания и трудолюбия. Через два года, повинуясь неудержимому желанию обучаться жизни духовной, он перешел в пустынную Белобережскую обитель, так как настоятельствовал там в то время старец высокой духовной жизни Василий Кишкин, немалое время подвизавшийся на святой Афонской горе.
В 1801 году послушник Лев был пострижен в монашество и наречен Леонидом. Вскоре, 22 декабря того же года, его рукоположили в сан иеродиакона, а 24 декабря – в сан иеромонаха.
Столь скорым посвящением и вниманием настоятеля не вознесеся сердце мое, ниже вознесостеся ти мои (Пс. 130, 1).
И здесь, как и в Оптиной, он проводил дни свои в непрерывных трудах, подавая всем братиям пример искреннего послушания.
Однажды при наступлении храмового праздника клиросные братия, недовольные чем-то, отказались петь бдение. Они полагали, что этим принудят настоятеля исполнить некоторые их требования.
Но настоятель не захотел уступить неразумному их домогательству и, чтобы смирить их, позвал отца Леонида с другим близким к нему братом и их вдвоем благословил пропеть бдение. Преподобный весь день возил с хутора сено.
Усталый и покрытый пылью, он только что собрался подкрепиться незатейливым монастырским ужином, когда без всякого ропота поспешил он в церковь и вдвоем с товарищем пропел всю всенощную…
Когда игумен Белобережской пустыни отец Василий оставил начальствующую должность, собрались монастырские братия и стали рассуждать, кого им избрать на место прежнего строителя. Отец Леонид по смирению своему уклонился от этих толков.
„Выберут кого-нибудь и без меня”, – подумал он и пошел варить квас. Между тем братия единодушно согласились иметь настоятелем сего славного мужа.
Они пошли всем собором на квасоварню, взяли из рук преподобного черпак, сняли фартук и, одевши приличным образом, повезли к архипастырю для утверждения. Было это в 1804 году.
Начальственная должность не изменила крайне простого образа жизни преподобного. Так, если дело заставляло его куда-то ехать, нередко ездил новый настоятель на одной лошадке, в простой тележке и без кучера.
До занятия настоятельской должности отец Леонид временно пребывал в Чолнском монастыре Карачевского уезда, где в то время поселился только что прибывший из Молдавии схимонах Феодор, ученик преподобного Паисия, архимандрита Молдо-Влахийских монастырей.
Под руководством сего богопросвещенного старца отец Леонид обучался науке из наук и искусству из искусств – умному монашескому деланию, подвигу непрестанной молитвы и противоборства страстям, и достиг просвещения духовного.
Смиренный старец Феодор очень тяготился славою о добродетелях его и подвигах, а также беспокойством от многих посетителей, нарушавших безмолвие пустынной жизни.
Сразу же после назначения отца Леонида настоятелем в Белобережскую пустынь отец Феодор перешел к нему на жительство для удобнейшего молитвенного служения Господу. Преподобный обрадовался приходу своего возлюбленного наставника как обретению великого сокровища.
Не по сердцу была отцу Леониду многозаботливая настоятельская жизнь, и в скором времени, в 1808 году, сложив с себя настоятельство, поселился он в уединенной келлии в глуши леса, в двух верстах от обители вместе с двумя подвижниками, отцами Феодором и Клеопою. Так подвизались сии три великих мужа в пустынном безмолвии, в трудах, посте и богомыслии. Здесь преподобный отец наш Леонид принял келейное пострижение в великий ангельский образ-схиму с именем Лев…
В скором времени было открыто людям место подвигов пустыннолюбивых старцев, и к дверям их келлии стали стекаться тысячи посетителей.
Тяготясь молвою, столь приятною для самолюбия и столь же противною смиренномудрию, старцы в 1811 году переселились в пустынный Всехсвятский скит Валаамского монастыря.
Около шести лет пребывали три доблестных подвижника на Валааме и, как выражался иносказательно тамошний юродивый Антон Иванович, „торговали здесь хорошо”. Разумел же он духовную их куплю – приобретение Христу душ через мудрые советы и наставления.
Враг рода человеческого, видя сие, воздвиг сильное гонение и клевету на старцев, восстановив против них и самого настоятеля – отеческая ко всем любовь их, общительность и свобода в обращении представлялись ему непокорством и вмешательством в его управление. Но Господь не оставил верных рабов Своих, и произведенное расследование явило всем святость старцев и духовную мудрость их. Святые мужи были оправданы, а диавол посрамлен.
В июне 1817 года перебрались старцы Феодор и Лев в Александро-Свирский монастырь. На Валааме 19 мая 1816 года окончил свое земное поприще блаженный Клеопа, а за ним, 7 апреля 1822 года, предал свою святую душу Господу и великий старец Феодор.
Оплакав и предав земле тело любимого отца, преподобный Лев оставил обитель и некоторое время пробыл в Площанской Богородицкой пустыни. Устроилось это по особенному промышлению Божию. В сей обители давно подвизался иеромонах Макарий (Иванов).
Скорбя о споем духовном сиротстве, блаженный сей инок усиленно молил Господа послать ему наставника с даром духовного рассуждения. Прибытие 6 декабря 1828 года в Площанскую пустынь преподобного Льва и было ответом на эту молитву.
Сей даровитый инок стал преданнейшим духовным сыном преподобного, ближайшим помощником и преемником его по старчеству.
Наконец, во всеоружии духовной силы вышел преподобный отец наш Лев на новое великое служение человечеству, к которому призван был Промыслом Божиим на последнем месте своего земного пребывания – в Оптиной Пустыни.
Переселился туда Преподобный в 1829 году с шестью учениками, среди которых был и будущий великий святитель Игнатий (Брянчанинов).
Господь поставил угодника Своего, преподобного Льва, как доброго вертоградаря в прекрасном раю, возделать, насадить и хранить почти забытый уже на Руси образ монашеского жития – благодатное старчество…
Настоятельствовавший в то время в Оптиной Пустыни преподобный Моисей много и усердно молился Богу о послании в его обитель духовно опытного старца. И вот, водимый Промыслом Божиим, прибыл и принят был оптинцами с великой радостию старец Лев. Преподобный Моисей поручил его руководству всех жительствовавших в обители братии. Да и сам подчинился духовному водительству старца.
К этому времени преподобный Лев достиг высокой меры духовного возраста. Имея дар прозорливости, он вникал во все. Теперь без его благословения ничего важного не делалось в обители. К келлии Старца ежедневно, особенно в вечерние часы, стекались братия просить его совета и наставления.
Ради духовных советов Старца начали приходить к дверям его келлии из городов и селений разного рода люди: дворяне, купцы, мещане и простой народ. Все были принимаемы Старцем с отеческим расположением и любовию. Жители самых отдаленных селений говорили о нем: „Он для нас, бедных и неразумных, пуще отца родного. Мы без него, почитай, сироты круглые”…
Как уже говорилось, имел Преподобный от Господа великий дар прозорливости. От проницательного его взора не могли утаиться душевные тайны приходивших к нему, которых он нередко и обличал ради их душевной пользы.
Невольно или от стыда ученики иногда хотели утаить от Старца свои помыслы, но Преподобный, выслушав исповедь, сам высказывал все утаенное, побуждая своих духовных детей к чистосердечному исповеданию всех смущающих помыслов.
Недалеко от Оптиной Пустыни жил один барин, который хвастал, что, как только взглянет он на Старца, так его всего насквозь и увидит. Однажды этот барин приехал к Старцу и вошел к нему в келлию.
Преподобный отец наш, взглянув на него, сказал: „Эка остолопина идет! Пришел, чтобы насквозь увидеть грешного Леонида. А сам, шельма, 17 лет не был на исповеди и у Святого Причащения”.
Барин затрясся, как лист, и после плакал и каялся, что он, грешник неверующий, действительно 17 лет не исповедовался и не причащался Святых Христовых Тайн.
Когда Преподобный был еще настоятелем в Белых Берегах, в монастырском лесу жил монах-караульщик, который обучал грамоте крестьянских детей.
Однажды пришел к нему пьяный крестьянин и без всякой причины так избил его, что монах вскоре умер.
Когда передали об этом старцу Льву, он сказал: „За то, что этот крестьянин убил неповинного, он и сам вскоре умрет”. Не прошло и трех дней, как крестьянин действительно внезапно умер.
Однажды Преподобный спас от смерти двух купцов, приехавших к нему за благословением. Получив от продажи хлеба большую сумму денег, купцы спешили домой, но Старец удержал их в Оптиной еще на три дня. Затем они благополучно возвратились в свой город.
Много позже открылось, что, когда купцы те получили деньги, они были замечены грабителями. Поселившись рядом в гостинице, злодеи вошли в дружество с купцами и в дороге собирались ограбить их и убить. И исполнили бы свое злое намерение, если бы святой Лев не задержал купцов в своей обители.
О неудавшемся покушении своем раскаявшиеся злодеи сами письменно известили потом купцов.
Наделил Господь преподобного отца нашего Льва и даром чудотворных исцелений. Но, по смирению своему, Старец прикрывал эти исцеления по его молитвам, и многих из приходивших к нему отсылал в Воронеж к святым мощам угодника Божия святителя Митрофана. Болящие, прошедши сотни верст, исцелялись в пути и, подобно евангельскому самарянину, возвращались благодарить богоносного Старца…
Одна Севская монахиня страдала неизлечимой болезнью – раком груди. Врачи ничем не могли помочь больной и утверждали, что жить ей осталось не больше трех дней. Во время бдения под праздник Введения во храм Божией Матери, когда страдания ее стали невыносимыми, она видит наяву – входят к ней два старца.
Один из них говорит: „Приезжай ко мне в Оптину, помолись Богу и получишь исцеление”. Собрав последние силы, страдалица поспешила отправиться в путь. Когда добралась она до Оптиной Пустыни, тотчас два старца пришли к ней на гостиницу и она узнала в них тех, которые являлись в праздник.
Старшим был преподобный Лев, а младшим – преподобный Макарий. Много беседовали с нею старцы, а наутро пришел один отец Лев, помазал у больной грудь маслом из лампады и окропил святой водой. Боль у нее тотчас затихла, а вечером она была уже совершенно здорова.
Вместо обещанных врачами трех дней по молитвам Преподобного она прожила еще более двух десятков лет.
Однажды три женщины привели к Преподобному больную, лишившуюся рассудка. Они плакали и просили Старца помолиться о ней. Старец возложил на главу больной конец епитрахили и свои руки и, прочитав молитву, трижды перекрестил ее главу. На другой день пришли те женщины и бывшая больная с ними, но уже совершенно исцеленная.
Приводили к нему многих бесноватых. Было немало и таких, которые прежде сами не знали, что одержимы бесом, и только в присутствии святого Старца, по обличении им таившейся в них прелести вражеской, начинали бесноваться.
Так бывало с теми из неразумных мирян, которые для спасения души своей носили тяжелые железные вериги, нисколько не помышляя об очищении сердца от страстей.
Преподобный Лев снимал с таких страдальцев вериги, возлагал на голову епитрахиль и читал над ними краткую заклинательную молитву из Требника, затем помазывал их святым елеем, и было много случаев чудесных исцелений.
Однажды шесть человек привели к Старцу одну бесноватую. Как только она увидела Преподобного, тотчас упала перед ним и бес громко закричал в ней: „Вот этот-то седой меня выгонит. Был я в Киеве, в Москве, Воронеже, никто меня не гнал, а теперь-то я выйду”.
После молитвы Старца и помазания святым елеем бесноватая тихо встала и пошла из его келлии.
Каждый год приходила она в Оптину Пустынь уже здоровая, а после кончины Преподобного с верою брала с могилы его землю для других больных, от которой и они получали великую пользу.
Победа над бесами одержана была Преподобным после победы над своими страстями. Никто никогда не видел святого возмущенным, в страстном гневе или раздраженным. В самые тяжкие дни его жизни никто не слышал от него слова нетерпения или ропота, никто не видел его в унынии. Спокойствие, евангельское младенчество и христианская радость никогда не оставляли любвеобильного Старца…
Чем больше поражений от святого терпел враг рода человеческого, диавол, тем более старался ожесточить против него неразумных и не внимающих себе людей. Так, некоторые из старших монастырских братии явно восстали против Старца. Ученики Преподобного смирялись перед старшими иноками, старались хранить мир и любовь.
Но находились злые люди, которые по диавольскому наущению писали ложные доносы и обвинения на Старца, за коими следовали гонения, запрещения принимать людей и переселения с одного места на другое.
Ко всем сим невзгодам Преподобный относился с великим благодушием и, воспевая дивное церковное песнопение „Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу…
“, переносил на новое место свою келейную икону Пресвятой Богородицы Владимирской и продолжал свое служение.
Запрещение принимать народ предписывалось Старцу неоднократно. Каждый раз, повинуясь воле архиерея, он прекращал прием, но, видя тяжелые мучения страждущих, опять начинал принимать их. Ища всегда лишь славы Божией и пользы ближних.
Преподобный говорил: „Хоть в Сибирь меня пошлите, хоть костер разведите, хоть на огонь меня поставьте, я буду все тот же Леонид! Я к себе никого не зову, а кто ко мне приходит, тех гнать от себя не могу. Особенно в простонародии многие погибают от неразумия и нуждаются в духовной помощи.
Как могу презреть их вопиющие душевные нужды?”…
Не без скорби приближался Старец к концу своей многотрудной жизни, о близости которого он имел предчувствие или предуведомление от Господа еще за год и многим говорил об этом.
Последним тяжелым испытанием была его предсмертная болезнь. Длилась она недель пять. С первых чисел сентября 1841 года он стал заметно ослабевать. Но никакой помощи от врачей не принимал, все упование свое возложив на Единого Врача душ и телес. Пищи в последние дни вовсе не вкушал, укреплял его один только Небесный Хлеб – Пречистые Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа.
15 сентября он был соборован при большом стечении братии, любившей его. С этого дня Старец особенно стал готовиться к кончине. Прощался с приходившими к нему братиями, благословлял их, никого не оставляя без утешения. 28 сентября, приобщившись Святых Тайн, пожелал, чтобы пропели канон на исход души.
Окружавшие его братия, размыслив свое сиротство, начали просить его не оставлять их в скорби. Он же сказал, прослезившись: „Дети! Если у Господа стяжу дерзновение, всех вас к себе приму. Я вас вручаю Господу. Он вам поможет течение сие скончати, только вы к Нему прибегайте. Он сохранит вас от искушений”.
Настала суббота 11 октября. Старец благословил всех окружавших его и сказал: „Ныне со мною будет милость Божия”. После сих слов начал он веселиться духом и радоваться сердцем, и хотя испытывал тяжкие телесные страдания от болезни, но не мог скрыть ощущаемой им духовной радости, и лицо его начало все более и более светлеть.
С молитвой на устах предал свой дух Богу приснопамятный Оптинский старец Лев 11/24 октября 1841 года. Тело Преподобного стояло в соборном храме три дня, нисколько не издавая запаха тления. Оно согрело всю одежду и даже нижнюю доску гроба. Руки его были мягки, как у живого, и имели особенную белизну.
В болезни же Старец имел руки и все тело холодное, и многим, любящим его, он говорил:
“Если получу милость Божию, тело мое согреется и будет теплое”…
Оцените:
Источник: http://www.ioann.ru/istochniki/lev-optinskij
Лев Оптинский, преподобный (1841)
Заказать икону святого
Дни празднования в 2019 году:
Смотреть иконы святого Льва
Житие
Первый оптинский старец преподобный Лев (в миру Лев Данилович Наголкин) родился в 1768 году в городе Карачеве Орловской губернии. В молодости он служил приказчиком по торговым делам, объездил всю Россию, узнал людей всех сословий, приобрел житейский опыт, который пригодился ему в годы его старчествования, когда приходили к нему люди за духовными советами.
В 1797 году преподобный оставил мир и вступил в число братии Оптиной пустыни при игумене Авраамии, а через два года перешел в Белобережский (Орловской губернии) монастырь, где в то время настоятелем был иеромонах Василий (Кишкин), подвижник высокой духовной жизни.
В 1801 году послушник Лев был пострижен в мантию с именем Леонид, в том же году 22 декабря рукоположен в иеродиакона, а 24 декабря в иеромонаха.
Живя в монастыре, он проводил дни в трудах и молитве, подавая пример истинного послушания. Однажды, когда отец Леонид только что вернулся с сенокоса, настоятель велел ему петь всенощную.
Как был, усталый и голодный, отец Леонид пошел на клирос и вдвоем с братом пропел всю службу.
В 1804 году преподобный становится настоятелем Белобережской пустыни. До этого он недолго жил в Чолнском монастыре, где встретился с учеником молдавского старца Паисия (Величковского) отцом Феодором и стал его преданным учеником.
Старец Феодор научил преподобного Льва, тогда еще отца Леонида, высшему монашескому деланию умной молитве. С этого времени они подвизаются вместе. Через четыре года отец Леонид оставил должность настоятеля и удалился с отцом Феодором и отцом Клеопой в тихую лесную келлию.
Но духовные дары подвижников стали привлекать в их уединение все больше народу, и они стремясь к безмолвию, ушли в один из скитов Валаамского монастыря. На Валааме они прожили шесть лет.
Но когда их высокая жизнь стала привлекать к себе внимание, они снова ушли, стремясь к безмолвию, на этот раз в Александро-Свирский монастырь. Там отец Феодор преставился в 1822 году.
В 1829 году преподобный Лев вместе с шестью учениками прибыл в Оптину пустынь. Настоятель, преподобный Моисей, зная духовную опытность преподобного Льва, поручил ему окормлять братию и богомольцев.
Вскоре в Оптину прибыл и преподобный Макарий. Еще иноком Площанской пустыни он познакомился с преподобным Львом и теперь пришел под его духовное руководство.
Он становится ближайшим учеником, сотаинником и помощником во время старчествования преподобного Льва.
Преподобный Лев обладал многими духовными дарованиями. Был у него и дар исцеления. Приводили к нему многих бесноватых.
Одна из них как увидела старца, упала перед ним и закричала страшным голосом: Вот этот-то седой меня выгонит: был я в Киеве, в Москве, в Воронеже, никто меня не гнал, а теперь-то я выйду!.
Когда преподобный прочитал над женщиной молитву и помазал маслом из лампадки, горевшей пред образом Владимирской Богоматери, бес вышел.
Победа над бесами, конечно, была одержана преподобным Львом только после победы над своими страстями. Никто не видел его возмущенным от страшного гнева и раздражения, не слыхал от него слов нетерпения и ропота. Спокойствие и христианская радость не оставляла его.
Преподобный Лев все время творил Иисусову молитву, внешне пребывая с людьми, внутренне всегда пребывал с Богом. На вопрос своего ученика: Батюшка! Как вы приобрели такие духовные дарования? преподобный ответил: Живи проще, Бог и тебя не оставит и явит милость Свою.
Старчество преподобного Льва продолжалось двенадцать лет и принесло великую духовную пользу.
Чудеса, совершаемые преподобным, были бесчисленны: толпы обездоленных стекались к нему, окружали его, и всем им как мог помогал преподобный.
Иеромонах Леонид (будущий наместник Троице-Сергиевой Лавры) писал, что простой люд говорил ему о старце: Да он для нас, бедных, неразумных, пуще отца родного. Мы без него, почитай, сироты круглые.
Не без скорби приближался преподобный Лев к концу своей многотрудной жизни, о близости которого имел предчувствие. В июне 1841 года он посетил Тихонову пустынь, где по его благословению начала строиться трапеза.
Не увижу я, видно, вашу новую трапезу, говорил преподобный Лев, едва ли до зимы доживу, здесь уже больше не буду. В сентябре 1841 года он начал заметно слабеть, перестал вкушать пищу и ежедневно причащался Святых Христовых Таин.
В день кончины преподобного, 11/24 октября 1841 года, служили всенощную в честь памяти святых отцев семи Вселенских Соборов.
Источник: https://icon-art.ru/calendar/saints/Lev_Optinskijj_prepodobnyjj_1841.html
Преподобный Лев Оптинский | Справочно-информационный портал Алчевского благочиния
Октябрь 23rd 2010 –
Преподобный Лев Оптинский (Лев Данилович Наголкин) родился в 1768 году в городе Карачеве Орловской губернии и происходил из мещанского сословия.
Родители его, судя по всему, были люди хотя честные и благочестивые, но бедные, поэтому когда Лев подрос, то был вынужден наняться на работу приказчиком к одному купцу города Болхова.
Бог не презирает молитвы, но желания их иногда не исполняет единственно для того, чтобы по Божественному Своему намерению устроить все лучше. Что бы было, если бы Бог — Всеведец — совершенно исполнял наши желания? Я думаю, хотя не утверждаю, что все земнородные погибли.
Часто разъезжая по торговым делам из Болхова в Сухиничи, он много общался с людьми разных званий и сословий, а так как юноша имел прекрасную память, любознательность, наблюдательность, дальновидность и соображение, то приобрел через это весьма нужный и полезный в дальнейшем опыт.
Поэтому неудивительно, что в конце 1820-х годов в числе послушников преподобного Льва подвизался Дмитрий Александрович Брянчанинов — будущий святитель Игнатий, епископ Кавказский.
Видя положительные качества своего приказчика, хозяин Льва хотел женить его на своей дочери, но тот наотрез отказался, имея перед собой другие цели. Впоследствии несостоявшаяся невеста посещала старца Льва в Оптиной пустыни как богомолица.
В 1797 году, 19 лет от роду, Лев оставил мир и поступил в Оптину пустынь. Настоятелем монастыря в то время был иеромонах Авраамий.
Лев со всей своей богатырской силой принялся за труды монастырской жизни так, что однажды вместе с другим послушником в один день соединил каналом два пруда, хотя на эту работу предполагалось выделить 20 человек рабочих.
Правда, в этот день после своих трудов послушники отличились еще и особенным аппетитом и съели вдвоем 15 фунтов хлеба.
Два года прожил Лев в Оптиной пустыни, успев за это время основательно подорвать свое крепкое здоровье, и в 1799 году он перешел в Белобережскую пустынь Орловской епархии, где в то время настоятельствовал иеромонах Василий (Кишкин), старец духовной жизни, подвизавшийся немалое время на Афоне вместе с преподобным Паисием (Величковским).
В 1801 году Льва постригли в мантию с именем Леонид и рукоположили в иеродиакона, а затем и в иеромонаха.
Такое стремительное восхождение послушника до иеромонаха объясняется его ревностной жизнью и безропотным послушанием, а также трудолюбием и человеколюбием.
За пять лет жизни в Белобережской пустыни отец Леонид так преуспел в монашеском делании, что уже в 1804 году братия обители решили избрать его на освободившуюся должность настоятеля.
Однако начальственная должность не изменила простого образа жизни подвижника. Так, если дело заставляло куда-либо поехать, он ездил на одной лошади, в простой тележке и без кучера. О простоте характера преподобного Леонида свидетельствует один случай, произошедший как раз в описываемый период его жизни.
В этой Белобережской пустыни был иеромонах Гавриил, Карачевский уроженец, который вскоре после своей хиротонии изъявил желание побывать на своей родине. Отец Леонид не отказал и, когда представился случай ехать в те края, велел отцу Гавриилу готовиться в путь. Но у отца Гавриила уже все было приготовлено: праздничная ряска и камилавка, уложенная в камилавочник.
Настал час отъезда. Помолились Богу, вышли. Смотрит отец Гавриил — подали телегу с передком, запряженную в одну лошадь. «Где же кучер?» — спрашивает отец Гавриил. «Какой?» — удивляется настоятель. «Чтобы правил…» — говорит отец Гавриил.
Отец Леонид отвечает: «Чтобы у меня для одной лошади трех кучеров? Спасибо! Садись-ка, брат, на передок, а устанешь — я сяду. А это что? Камилавочник и ряска? Да я и сам камилавки не беру с собой… А ты, если берешь с собой парад, так садись на мое место, а я лошадью править буду».
Тотчас и сел на передок. Сконфуженный отец Гавриил был уже и не рад, что взял свой парад. Немедленно снес его в келлию и попросил отца настоятеля сесть на свое место, а сам занял должность кучера.
Незадолго до своего настоятельства в Белобережской пустыни отец Леонид временно пребывал в Чолнском монастыре Карачевского уезда, где в то время поселился схимонах Феодор, ученик старца Паисия. Под его-то руководством отец Леонид и обучался борьбе со страстями, а духовная любовь между учеником и учителем неразрывными узами соединила двух подвижников.
Старец Феодор научил преподобного Льва, тогда еще отца Леонида, высшему монашескому деланию — умной молитве. С этого времени они стали подвизаться вместе. Тогда же отец Леонид имел общение с ректором Севской Духовной Семинарии архимандритом Филаретом (Амфитеатровым).
В 1805 году схимонах Феодор переселился от людской молвы из Чолнского монастыря в Белобережную пустынь и был с любовью принят своим учеником — строителем отцом Леонидом, но через 4 года он вместе со своим сподвижником иеросхимонахом Клеопою уединился в глуши леса, в двух верстах от обители, где в 1808 году к ним присоединился и отец Леонид, сложив с себя настоятельские полномочия. Здесь-то он и принял пострижение в схиму с прежним именем Лев.
Но так как к келлии отца Феодора стали стекаться тысячи посетителей, то подвижники были вынуждены переселиться на Валаам, где старцы определили отца Льва смотрителем скита. Здесь они прожили около шести лет, и, как везде, к их келлии стекалось много монашествующих и мирян в поисках духовного руководства и поддержки.
Однако на Валааме старческое руководство было новостью, и не все могли вместить духовную пользу этого делания. Некоторые стали соблазняться, а враг рода человеческого не замедлил смутить даже и настоятеля.
Новгородским митрополитом было назначено расследование, которое выявило невиновность старцев и их духовную мудрость, превосходящую разум человеческий, и хотя священноначалие приказало отцу настоятелю примириться с подвижниками и всячески опекать их под страхом собственного увольнения, старцы сочли необходимым покинуть Валаам во избежание быть предметом соблазнов и немирствия.
В 1817 году они переселились в Александро-Свирский монастырь под Петербургом, где с ними произошел такой случай. В 1820 году государь император Александр I, проезжая недалеко от монастыря, неожиданно решил посетить обитель и познакомиться с отцами Львом и Феодором. Прозорливые старцы предупредили о неожиданном визите отца настоятеля, и тот вышел встречать монарха к святым вратам.
В 1822 году старец Феодор скончался, имея к тому времени отца Льва не только своим учеником, но и духовником (отец Клеопа скончался в 1816 году), и отец Лев получил приглашение Калужского епископа Филарета (Амфитеатрова) перейти в Оптину пустынь. «Наши сердца, — писал он, — наклонность туда имеют, поелику я там начало полагал и здоровье потерял.
И наш прежний любитель и благодетель, Преосвященный Филарет, яко монахолюбивая душа, того желает». Однако в Александро-Свирском монастыре преподобного Льва очень любили и уважали, а потому целых пять лет насильно удерживали, и только в 1828 году он был беспрепятственно отпущен.
Поклонившись святыням Киева, старец Лев по дороге посетил Площанскую пустынь, где промыслительно познакомился с иеросхимонахом Макарием, будущим преподобным старцем Оптинским, который стал его духовным учеником. Прожив там около полугода, в 1829 году преподобный Лев вместе со своими шестью учениками прибыл в Оптинский скит, поселившись в отдельном флигеле за стенами скита, в домике на выделенном под пасеку месте.
Этим переходом было основательно упрочено оптинское старчество, которое, как мы увидели раньше, своими корнями уходило к великому старцу преподобному Паисию Нямецкому (Величковскому) и его ученикам, а плодами своими имело преподобных старцев Оптинских: Льва, Макария, Моисея, Антония, Илариона, Амвросия, Анатолия старшего, Исаакия I, Иосифа, Варсонофия, Анатолия младшего, Нектария, Никона, Исаакия II, подвизавшихся в этой святой обители, а также целый ряд старцев, положивших начало своей иноческой жизни в Оптиной пустыни, но после закрытия и разорения монастыря в 1923 году вынужденно подвизавшихся в других местах.
Жизнь старца Льва протекала праведно и безукоризненно, и если отличалась от обычной монастырской жизни, то только чрезмерными трудами в служении ближним. В 2 часа по полуночи начиналось у старца с учениками утреннее правило. Читались утренние молитвы, полунощница, двенадцать избранных псалмов, канон дневному святому с поучением из Пролога и первый час.
Третий и шестой часы с изобразительными читались отдельно во время ранней обедни. Вечернее правило, состоявшее из девятого часа и двенадцати избранных псалмов с тремя канонами и акафистом, отправлялось в те же часы, что и в монастыре вечерня.
Старец выслушивал это правило у себя в келлии. После вечерней скитской трапезы прочитывалось повечерие, вечерние молитвы, две главы из Апостола и одна глава из Евангелия. На это вечернее правило перед отходом ко сну в келлию старца собирались скитские братия для откровения помыслов.
Через каждые две недели старец приобщался Святых Христовых Таин в скитской церкви, куда он, уже по переводе в монастырь, сначала ходил, а в последние годы, по немощи и бессилию, ездил в телеге. Время молитвенных правил было единственным свободным среди дня временем старца отца Льва.
Pages: 1 2
Источник: http://alchevskpravoslavniy.ru/zhitie-svyatyx/prepodobnye/prepodobnyj-lev-optinskij-1841.html
Загрузка...
