Правда о гонениях на Русскую Православную Церковь в советский период
С приходом советской власти начались гонения на Русскую Православную Церковь. Гонения, начавшись с конца 1917 года, приняли массовый и ожесточенный характер уже в 1918 году, когда был принят декрет об отделении Церкви от государства, ставивший Церковь в бесправное положение, и продолжались на протяжении всего советского периода, т. е. семидесяти лет.
С 1923 по 1928 год арестовывались сотни священнослужителей и мирян, но почти не было приговоров к смерти; то же самое было и с 1934 по 1936 год. Иногда гонения принимали почти исключительно административный характер, так было в 70–80-х годах, когда аресты священнослужителей и мирян стали единичными.
В некоторые периоды власти преследовали цель арестовать как можно больше священно-церковнослужителей и мирян, аресты тогда исчислялись десятками и сотнями тысяч и для многих окончились мученической кончиной. Так было в России сразу же после установления советской власти, когда целые уезды таких епархий, как Пермская, Ставропольская, Казанская, оказались лишенными священнослужителей.
Этот период продолжался до 1920 года, а на тех территориях, где большевики захватили власть позже, как например на Дальнем Востоке, время жестоких преследований пришлось на 1922 год.
Так же было во время организованной советской властью кампании по изъятию церковных ценностей в 1922 году, когда по стране было проведено множество судебных процессов, часть которых окончилась приговором к расстрелу.
Подобная же всероссийская кампания, приведшая к массовым арестам и расстрелам, была проведена в 1929–1931 годах, в некоторых областях она продолжилась до 1933 года. И наконец в 1937–1938 годах была арестована большая часть священнослужителей и мирян и закрыто почти одновременно больше чем две трети действовавших в 1935 году церквей.
По некоторым данным в 1918 году было расстреляно 827 священнослужителей, в 1919 году – 19 и заключено в тюрьмы 69. По другим данным в 1918 году было расстреляно 3.000 священнослужителей, а 1.500 – подверглись другим репрессиям. В 1919 году была расстреляна 1.000 священнослужителей и 800 – подверглись другим репрессиям [1].
Официальные данные, представленные на имя Поместного Собора и Высшего Церковного Управления к 20 сентября 1918 года были таковы.
Убиенных за веру и Церковь было 97 человек, из них имена и служебное положение 73 были точно установлены, а имена 24 человек к этому времени были неизвестны. 118 человек находились в то время под арестом [2].
Из известных архипастырей, претерпевших в этот период гонений мученическую кончину были, священномученики: митрополит Киевский Владимир (Богоявленский); архиепископы: Пермский и Кунгурский Андроник (Никольский), Омский и Павлодарский Сильвестр (Ольшевский), Астраханский Митрофан (Краснопольский); епископы: Балахнинский Лаврентий (Князев), Вяземский Макарий (Гневушев), Кирилловский Варсонофий (Лебедев), Тобольский Гермоген (Долганев), Соликамский Феофан (Ильменский), Селенгинский Ефрем (Кузнецов) и другие.
Первым практическим результатом действия декрета было закрытие в 1918 году духовных учебных заведений, включая епархиальные училища и храмов при них.
Исключение составила только Казанская Духовная академия, которая благодаря стараниям ее ректора епископа Чистопольского Анатолия (Грисюка) продолжала свою работу до 1921 года, когда епископ Анатолий и преподаватели академии были арестованы по обвинению в нарушении декрета об отделении Церкви от государства. Практически с 1918 года были прекращены духовное образование и научная церковная деятельность. Это же самое можно сказать и о книгопечатании, с 1918 года любые издания христианской литературы стали невозможны. Лишь в 1944 году с разрешения властей был открыт Богословский институт и пастырские курсы, преобразованные в 1946 году в Духовную академию и семинарии.
Источник: http://orthoview.ru/goneniya-na-russkuyu-pravoslavnuyu-cerkov-v-sovetskij-period/
Русская Православная Церковь в 1943-2000 гг.: внутрицерковная жизнь, взаимоотношения с государством и обществом, Глава 3 – читать, скачать
На фоне антицерковной реформы приходского управления и массового закрытия храмов, власти дали разрешение Русской Православной Церкви (и некоторым другим конфессиям в СССР) на установление экуменических контактов с целью закамуфлировать преследование религии.
В 1961 году РПЦ ходатайствовала о принятии ее во Всемирный Совет Церквей (ВСЦ) – это ходатайство сразу же было удовлетворено. Отвлекающий маневр удался: ВСЦ и весь мир ликовали – Церкви в СССР свободны.
Церковные деятели Московской Патриархии должны были представлять своим западным собеседникам церковную жизнь в СССР, как нормальную и свободную и опровергать любой намек на репрессии против верующих, как клевету267.
Ради сохранения Православной Церкви в России во время гонений, ее иерархии, приходилось порой идти с властью на подобные компромиссы.
За 1961-1964 годы в СССР было осуждено по религиозным мотивам 324 человека. Многие из них были осуждены на лагеря, в поселения, ссылки. Нередко при ведении таких дел допускалось нарушение законности. Не случайно сразу после отставки Н.С.
Хрущева, в октябре 1964 года, в Верховном Суде СССР прошло под председательством А.Ф. Горкина специальное совещание по вопросам нарушения социалистической законности в отношении верующих.
А в январе 1965 года Президиум Верховного Совета СССР принял Постановление «О некоторых фактах нарушения социалистической законности в отношении верующих», в соответствии с которым была проведена работа по дополнительному изучению дел и были отменены многие судебные решения268.
Председатель Совета по делам религиозных культов А. Пузин 21 ноября 1964 года уже с негодованием писал в ЦК КПСС, что за последние три с половиной года к уголовной ответственности привлекли более 700 верующих и, кроме того, многих сослали по Указу Президиума Верховного Совета РСФСР о тунеядцах.
Он подчеркивал, что как тунеядцев судят стариков, получающих пенсию, рабочих и колхозников, добросовестно работающих на предприятиях и в колхозах269. Много осужденных верующих было реабилитировано, возвращено в места прежнего проживания.
Но притеснение верующих не прекращалось. Церковное руководство, как в центре, так и на местах, было практически беспомощно перед произволом властных советских государственных органов.
Очень сложно было, например, совершить крещение взрослого человека и даже причастить младенца.
О том, какие препятствия вставали при решении этих вопросов в Ивановской епархии, можно увидеть из приводимых ниже циркуляров управляющего Ивановской епархией митрополита Антония (Кротевича) от 10 сентября 1965 года и 14 сентября 1965 года.
«В тех случаях, когда с просьбой о крещении обращаются совершеннолетние и взрослые, священнику надлежит удостовериться в том, что желание креститься у них несомненно и твердо. Их необходимо должным образом подготовить к таинству крещения. Только в этом случае надлежит обратиться ко мне, с просьбой благословить на совершение таинства крещения»270.
«В то время как родители детей отсутствуют, находятся на работе, бабки приносят детей в церковь для причащения, иногда против желания родителей. Родители выражают недовольство, так как причащение детей совершается против их желания. В таких случаях священникам не следует поступать против воли родителей»271.
Если первый циркуляр можно обосновать древнехристианскими традициями, которые действительно предписывали взрослым людям прежде, чем принять Таинство крещения, пройти через продолжительную катехизацию, то второй циркуляр является лишь следствием гонений на Церковь от безбожной власти, не имеющим под собой никаких догматических или канонических подкреплений в церковной традиции.
Над совершением треб был введен жесткий контроль со стороны государства. Все они заносились в специальные книги с указанием фамилий, паспортных данных, адресов участников. В некоторых местах советскими органами власти велся даже учет количества людей, посещавших храмы272.
Для крещения ребенка требовалось присутствие обоих родителей, а кое-где и письменное заявление, выдавались квитанции. Эта акция преследовала сразу несколько целей. Резко усилился налоговый контроль. Деньги за требы стали поступать исполнительным органам, которые сдавали «излишки» в фонд мира.
Информация об участии в церковных обрядах нередко передавалась официальным советским органам и могла служить причиной преследований по месту работы или учебы273.
Правда, через некоторое время давление на желающих принять Таинство крещения или отпеть умерших родственников несколько снизилось, но и тогда продолжало оставаться достаточно сильным.
Несмотря на это давление, число желающих, чтобы над ними были совершены церковные таинства, продолжало оставаться значительным. Со всей убедительностью об этом свидетельствует приводимая ниже таблица.
| Треба | Епархия | ||
| Ивановская | Владимирская | Костромская | |
| Крещение | 6453 (на 1968 г.) | 8761 (на 1969 г.) | 7714 (на 1961 г.) |
| Венчание | 58 (на 1968 г.) | 153 (на 1969 г.) | 269 (на 1961 г.) |
| Отпевание | 10189 (на 1968 г.) | 9592 (на 1969 г.) | 3608 (на 1961 г.) |
Из этой таблицы мы видим, что наиболее часто совершаемыми требами были крещение и отпевание, сравнительно редкой – венчание. Так, в 1960 году, в Костромской области крестили 38,1% новорожденных, в 1961 году 43,3%275.
Особой проблемой была конфронтация церковных советов со священниками и епископами, связанная с тем, что по советскому законодательству духовенство не имело реальной власти в приходах.
Например в Ивановской епархии она приняла особо острую форму. На старосту Преображенского собора г. Иваново А. А.
Вереникина и его окружение поступало много устных и письменных жалоб со стороны прихожан, но когда архиепископ Феодосий говорил об этом уполномоченному совета по делам религий по Ивановской области Н В.
Тимофееву, то уполномоченный непременно упрекал его в том, что он очень доверчивый человек и любит слушать сплетни276.
Были определенные проблемы и с исполнительными органами других приходов. Архиепископ Феодосий в отчете в Патриархию писал: «Самоуправно, дерзко и грубо ведет себя староста церкви п. Старая Вичуга А. Н. Морева, как в отношении прихожан, так и в отношении духовенства и даже архиерея.
Маленький, но материально хорошо обеспеченный храм из-за ее нерадивого отношения содержится в грязном и запущенном состоянии. Священнослужителей она рассматривает как личных наемных работников.
Не получая зарплаты, чтобы не лишиться пенсии, она занималась перепродажей несгоревших свечей в свою пользу; с прихожанами, духовенством и служащими Церкви была невероятно дерзка и груба»277.
А в отчете в Патриархию за 1972 год архиепископ Феодосий пишет: «Общее и принципиальное отношение ко мне церковного совета ясно и недвусмысленно выразил однажды председатель ревизионной комиссии кафедрального собора А. Н. Аксенов в разговоре обо мне с одной служащей собора сказав следующие слова: «Это для вас он Владыка, а для нас он ничто».278
Члены церковных советов подозревались прихожанами в равнодушном отношении к религии и даже атеизме, в разных манипуляциях со свечами, кружками и пожертвованиями279.
Заказ отпевания был сравнительно более легким делом, поэтому число отпеваний имеет наивысший показатель.
Разительное отношение в количестве отпеваний по Ивановской и Владимирской епархиям с одной стороны и с другой – Костромской, свидетельствует, скорее всего, не о том, что такое огромное расхождение действительно имело место, а о том, что уполномоченный учитывал в отчете только очные отпевания, опуская заочные. Что касается венчаний, то, учитывая государственный, идеологический и иной прессинг на сознание молодежи того времени, неудивительно, что их число было весьма невелико.
Поставленная государством в строгие рамки, Церковь не могла в то время проявить достаточной активности в социальной, образовательной, просветительской и культурной сферах.
Однако и ограниченные этими рамками православные епископы и священники всемерно старались способствовать духовному возрождению вверенных им епархий и приходов теми средствами, которые были для них возможны, в основном – через личные беседы, исповеди, проповеди и наставления верующих.
Очень непростыми были отношения духовенства с исполнительными органами приходов.
Тот же архиепископ Феодосий констатировал: «Среди членов церковных советов, церковных служащих и певчих попадаются люди, не причащающиеся Святых Тайн, не присутствующие за богослужением, не подходящие прикладываться к кресту, Евангелию и иконам.
Есть люди сомнительной нравственности во всех отношениях, а особенно – в семейной жизни, живущие без церковного венчания. Церковные счетоводы, в большинстве случаев, за церковными службами никогда не бывают и не исполняют никаких церковных обрядов». Далее владыка отмечает: «Церковные старосты иногда вступали в конфликты с духовенством. Поступали жалобы от прихожан на старосту. Были жалобы и на священников»280.
Необходимо привести несколько цитат из писем верующих Патриарху, чтобы проиллюстрировать это утверждение.
«На наш взгляд не внушает доверия весь це5рковный совет. В самом деле Гайдук это ярый антихрист и хитрый лицемер. Назначает Кротова невера сребролюбивая и к тому же легкого поведения. Покровский Н. С. серебролюбивый, кощунник и невера. Вот лица этих так называемых исполнителей органа собора».281
Другое, более позднее письмо, написано еще ярче: «Староста церкви Вереникин А. А. шофер по профессии, человек неверующий, очень грубый с прихожанами и духовенством, имеет жену и шесть человек детей. Регент храма Левчук Б. П. окончил духовную семинарию и академию, со своей супругой не живет, а как Вереникин А.
прелюбодействует с певчими из своего хора и с женой отца Николая Чернявского, у которого тоже двое детей. Продавец Ильинская К. С. это такая личность, что страшно представить.
Ильинская, некогда имея на руках троих детей, сдала их в детдом и сама нанялась в домработницы к отцу Александру Ильинскому (ныне покойный). Она разбила семью отца Александра (жена и дети ушли от него) и прижила с ним сына.
На смертном одре она принудила отца Александра зарегистрировать с ней брак, не расторгнув брака с первой женой. Как ей удалось это сделать неизвестно. И теперь эта Ильинская, величая себя «матушкой», командует в храме»282.
Впрочем, некоторые заслуживающие доверия очевидцы событий того времени считают, что авторы кляуз были людьми намного более порочными и беспринципными, чем те, о ком они писали.
Один уважаемый священнослужитель в личной беседе выразил мнение, что работники исполкомов и уполномоченные были гораздо порядочнее, чем многие, так называемые «верующие», приходившие в храм из любви к кляузам и пакостям ближним.
Вот, например, свидетельства о некоторых эпизодах служения преподобного архимандрита Леонтия (Стасевича), которому шел девятый десяток в селе Михайловское Фурмановского района Ивановской области: «Ему делали подножки во время каждения храма, а несколько раз, как бы ненароком роняли на него тяжелые хоругви. Некоторые только что молились в храме, вышли на улицу и стали поджидать отца Леонтия, чтобы избить его. Но помощники батюшки догадались об этом, успели вывести его боковым выходом»283.
Контроль над исполнением треб со стороны властных советских структур и последующая соответствующая проработка обращавшихся с просьбами об их совершении приводила к тому, что далеко не все, желавшие креститься или венчаться, решались на это. Очень мало было взрослых людей, решившихся креститься; большинство крещений было младенцев. Например, во Владимирской области в 1978 году из 10198 крестившихся совершеннолетних было только 242, а в 1974 году из 10198 лишь 74284.
Архиепископ Феодосий отмечал, что «крещений могло бы быть гораздо больше, если бы горсоветы и райисполкомы не проверяли систематически так называемые «книги записи обрядов», в которых церковные советы были обязаны записывать имена, фамилии, адреса родителей крещаемых младенцев, номера и прочие данные паспорта. В этих же книгах родители должны были собственноручно расписываться. Проверка книг сельских церквей производилась несколько раз в год. Городские же церкви должны были предоставлять свои книги в горсовет каждый месяц, причем они задерживались в горсовете на несколько дней285.
В Ивановской области еще одно затруднение состояло в том, что для того, чтобы крестить ребенка, необходимо было согласие обоих родителей. А нередки были случаи, когда мать желала крестить ребенка, а отец нет, и наоборот.
Большие трагедии для матерей, желающих крестить своих детей, возникали в том случае, когда мужья оставляли своих жен и детей, не расторгнув официально брака, и находились в безвестном отсутствии, обзаведясь новыми семьями.
Имели место случаи, когда мужья, оставляли своих жен и, оформив развод, жили с другими в той же местности, совершенно не интересуясь детьми от первого брака, а между тем не желали дать согласие на крещение этих детей.
И даже в таких случаях церковные советы были вынуждены отказывать матерям в крещении их младенцев. В то же время, в некоторых других областях не существовало таких строгих и непреклонных правил для крещения детей, отцы которых отсутствовали или порвали общение с ними286.
Шаги по подрыву материальной базы Церкви не прекращались и после 1964 года.
Архиепископ Никон (Фомичев) вспоминал: «В 1955 году я был назначен в Архангельск. Храмов там почти не оставалось.
В короде действовали три храма, из них два кладбищенских, а в епархии – такой колоссальной – всего 16 приходов. Открывать было почти нечего.
Я просил, правда, одну церковь, но мне не только не дали ее открыть, но, наоборот пытались закрыть два храма, а «взамен» дать лишнего священника к собору…
Собор был маленький. Я приехал в Архангельск в феврале и ужаснулся: все обросло инеем, льдом. Оказалось, что каменные плиты пола лежат прямо на земле. Ремонт делать не разрешали. Лишь после долгих переговоров с властями нам разрешили положить в соборе маты (циновки, половики), а в алтаре настелить деревянный пол»287.
Помимо глобального препятствования нормальному осуществлению церковной деятельности местные власти придирались и ко всем мелочам.
Например, когда в 1970 году по инициативе архиепископа Феодосия церковный совет Преображенского Собора города Иваново обратился в областное управление культуры с просьбой разрешить сделать в железной решетке, отделяющей солею от храма, две дополнительные дверки для прохода верующих после исповеди и причастия, а также для прохода обслуживающего персонала во избежание сутолоки и давки, то управление культуры отказало в этом, под предлогом, что нельзя нарушать интерьер памятника архитектуры. Между тем, решетка была сделана за 10 лет до обращения, из простого полосового железа и никакой художественной и исторической ценности не представляла, отношения к собору того времени, когда он был построен, не имела288.
Несмотря на такое тяжелое положение в храмах производились ремонтно-реставрационные работы. Так, в 1968 году, были произведены ремонтные работы в 17 храмах Ивановской епархии, в 1970 году в 18 храмах, в 1971 году в 14 храмах289.
Закрытие духовных школ производилось под любыми предлогами.
Их ликвидации предшествовала соответствующая идеологическая обработка общественного мнения через статьи в прессе, в которых приводились порочащие преподавателей церковных учебных заведений факты, порой не соответствующие действительности.
Попытки же подвергнутых такой проработке преподавателей заручиться поддержкой и защитой перед общественным мнением у уполномоченного были, как правило, бесполезными290.
Как это стало уже традицией в советском государстве, закрытие семинарий происходило «по многочисленным мнениям трудящихся», не желающих мириться с существованием «рассадников мракобесия»291. Епархиальные архиереи, до которых доходили слухи о предстоящем закрытии, находившихся на территории их епархий духовных школ, предпринимали тщетные попытки их сохранения.
Источник: https://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserkvi/russkaja-pravoslavnaja-tserkov-v-1943-2000-gg-vnutritserkovnaja-zhizn-vzaimootnoshenija-s-gosudarstvom-i-obshestvom/3
Православная церковь в СССР
20 января (по ст. ст.) 1918 СНК РСФСР утвердил Декрет Об отделении церкви от государства и школы от церкви, которым Церковь была отделена от государства и от государственной школы, лишена прав юридического лица и собственности; религия стала исключительно частным делом граждан.
Для большевиков православная церковь, как и всякая иная религиозная организация, априори была идеологическим противником. Первые же послания Патриарха Тихона были восприняты как призывы к саботажу.
Поэтому вскоре последовали санкционированные государством жёсткие преследования, включавшие в себя повсеместное разрушение храмов, аресты и организованные репрессии многих священнослужителей и верующих.
Патриарх Тихон, осуждая братоубийственную гражданскую войну, стремился занимать нейтральную позицию в конфликте сторон, но для большевиков такая позиция была неприемлема.
К тому же, большая часть иерархии и духовенства, находившаяся на территории, контролируемой «белыми», в связи с их поражением эмигрировала и создала за рубежом собственную церковную структуру — Русскую православную церковь за рубежом.
Острый конфликт между cтруктурами, возглавляемыми Патриархом Тихоном, и властями разгорелся весной 1922 года во время кампании по изъятию церковных ценностей под предлогом закупки продовольствия за границей.
Насильственная конфискация порой приводила к кровавым эксцессам. Патриарх Тихон был привлечён к уголовной ответственности за издание своего воззвания от 28 февраля.
В Москве, Петрограде и других городах прошли судебные процессы по «церковникам» с вынесением суровых приговоров, включая высшую меру «социальной защиты» — расстрел.
Власти стремились ослабить Церковь также посредством стимулирования противоречий и раскольничьих групп. Поддержку органов ГПУ получило обновленчество. На своем соборе в апреле 1923 обновленцы приняли резолюцию в поддержку советского социалистического строя, осудили «контрреволюционное» духовенство, патриарха Тихона объявили низложенным.
https://www.youtube.com/watch?v=rPn-Mww0wHQ
По завещанию Патрихарха Тихона, после его кончины 7 апреля 1925 по н. ст., у кормила церковного управления стал Патриарший Местоблюститель митрополит Крутицкий Петр (Полянский).
С 10 декабря 1925 фактическим главой церковного управления с титулом Заместителя Патриаршего Местоблюстителя был митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский), который предпринимал попытки нормализовать положение Церкви в новом государстве.
29 июля 1927 под давлением властей он выступил с Декларацией, которая заявляла, что можно быть православным христианином и одновременно «сознавать Советский Союз своей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, неудачи — наши неудачи».
Реакция на заявление Сергия в церковных кругах была противоречивой. Зарубежный (Карловацкий) синод отверг и осудил её. Часть священнослужителей внутри страны, расценив поступок митрополита как предательство интересов Церкви, ушла в подполье, присвоив себе название — Истинно православная церковь.
Остальные, не будучи солидарны с рядом положений Декларации, но, понимая её вынужденный характер, сохранили доверие к Сергию как руководителю Патриаршей Церкви. Однако надежды митрополита и его сторонников в отношении властей не оправдались.
Синод, возглавлявшийся Сергием, юридического признания не получил, аресты духовенства и административное закрытие храмов возобновились с новой силой с 1929. Только в 1937 было закрыто более 8 тысяч храмов, ликвидировано 70 епархий и викариатств.
Симптоматично, что 16 апреля 1938 Президиум Верховного Совета СССР постановил ликвидировать Комиссию Президиума ЦИК СССР по вопросам культов. Вместе с тем, в начале 1938 насчитывалось 49 правящих обновленческих архиерев и 11 пребывающих на покое.
К 1939 церковная структура по всей стране была практически уничтожена; епархии как административные единицы фактически исчезли. Тем не менее, властям к тому же 1939 стало ясно, что попытки решить поставленую задачу полного искоренения религии в СССР провалились.
Часть исследователей сходятся во мнении, что существование катакомбной Церкви в СССР было одной из важных, если не основной, причин, почему Патриаршему Местоблюстителю удалось сохранить 1939 несколько сот приходов и ужатое до минимума церковное управление.
Кроме того, ситуация серьёзно изменилась в сентябре 1939, когда в результате аннексии Союзом ССР значительных территорий Польши, а в 1940 — Латвии, Литвы и Эстонии, на территории СССР оказалось свыше 7 500 тысяч православных верующих, организованных в епархии и приходы, действующие монастыри, учебные заведения, редакции церковных газет и т. д.
В это время произошло свёртывание антицерковных акций.
Правительству оказалась нужна деятельность Патриархии: «Сергий впервые с тех пор, как он возглавил Церковь, оказался в таком положении, что мог требовать уступок от правительства» Точной и достоверной статистики действоваших в канун Великой отечественной войны храмов нет, но, по некоторым данным, их число перед началом войны составляло 3 732 храма всех «ориентаций» (то есть включая обновленческие), из которых около 3 350 приходилось на западные недавно аннексированные области и республики, а количество священнослужителей, по данным ТАСС, — 5 665.
После 1941 года
22 июня 1941 Митрополит Сергий, вернувшись в канцелярию Патриархии от воскресной литургии в Богоявленском соборе, собственноручно отпечатал Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви, в котором призывал всех стать на защиту Родины. Обращение было разослано по всем епархиям.
26 июня в Богоявленском соборе Москвы Митрополит Сергий отслужил молебен О даровании победы, после чего подобные молебствия стали совершаться во всех храмах Русской Церкви.
Была организована широкая кампания по сбору средств, на которые были построены и переданы действующей армии танковая колонна имени Дмитрия Донского и эскадрилья имени Александра Невского.
В условиях войны, для сплочения народов СССР и военно-политического союза с Великобританией и США И. В.
Сталин стал перед необходимостью прекратить антирелигиозную и антицерковную кампании в СССР, которые имели крайне негативное воздействие на общественное мнение союзных держав; Рузвельт прямо обусловил оказание помощи ослаблением репрессий против религии в СССР.
«Уже в конце октября 1941 прибывший в Москву его личный представитель А.Гарриман сообщил Сталину об обеспокоенности американской общественности судьбой Русской Церквии передал просьбу президенте улучшить её правовое и политическое положение в России»
Другим серьёзным фактором в ослаблении репрессий против религии было церковное возрождение на территориях СССР, находившихся под контролем Германии: перешедшие в стратегическое наступление Вооружённые Силы и карательные органы СССР по соображениям политической целесообразности не могли сразу возобновлять на занимаемых территориях прежнюю репрессивную практику. 25 января 1944 псаломщик Николо-Конецкого прихода Гдовской области С.Д,Плескач писал митрополиту Алексию: «Могу сообщить, что русский человек совершенно изменился, как только появились немцы. Разрушенные храмы воздвигались, церковную утварь делали, облачения доставляли оттуда, где сохранилось. Крестьянки вешали чистые вышитые самими полотенца на иконы. Появилась одна радость и утешение. Когда всё было готово, тогда приглашали священника и освящался храм. В это время были такие радостные события, что я не умею описать»
5 июня 1943 И. В. Сталин подписал секретное постановление Государственного комитета обороны Об утверждении мероприятий по улучшению зарубежной работы разведывательных органов СССР, в котором религиозные организации впервые были отнесены к объектам, представляющим интерес для органов внешней разведки СССР.
В преддверии Тегеранской конференции, состоявшейся в конце 1943, «его намерение состояло в том, чтобы вновь надавить в целях открытия второго фронта, а также в стремлении увеличения помощи. Он решил, что приспело время сделать публичный жест и продемонстрировать свою лояльность к Церкви. Он считал, что Запад оценит такой сигнал и это повлечёт желаемый ответ»
3 сентября офицер НКГБ Г. Г. Карпов (будущий Председатель Совета по делам РПЦ) доставил в срочном порядке Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия и его сотрудников из Ульяновска, где церковное руководство Патриархии находилось в эвакуации с октября 1941, в Москву.
4 сентября 1943 года произошла встреча И. В.
Сталина с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием (Страгородским) и митрополитами: Ленинградским Алексием (Симанским) и Киевским Николаем (Ярушевичем), постоянно пребывавшим в Москве(Фактическая церковная власть в созданном 20 августа 1941 Рейхскомиссариате Украина принадлежала тогда «Администратору Автокефальной Украинской Православной Церкви» Архиепископу Поликарпу (Сикорскому), назначенному в декабре 1941 митрополитом Варшавским Дионисием (Валединским) на основании указаний Вселенского Патриарха Вениамина и по согласованию с властями Рейхскомиссариата). На встрече от лица правительства СССР, согласно записям Г. Карпова, И. В. Сталиным было заявлено: «что церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку Правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР»; было принято решение о создании специального правительственного органа — Совета по делам Русской православной церкви, во главе которого был поставлен Г. Г. Карпов.
8 сентября, в резиденции бывшего германского посла в Чистом переулке, состоялся Cобор епископов, избравший Сергия Патриархом Московским и всея Руси.
Патриаршая Церковь была легализована де-факто и получила свое нынешнее официальное наименование — Русская Православная Церковь взамен использовавшегося до того: Поместная Российская Православная Церковь, что также означало фактическое непризнание государством обновленческих структур.
12 сентября возобновилось издание Журнала Московской Патриархии.
С 19 по 28 сентября 1943 года в Москве, по приглашению Патриархии, находился второй по старшинству иерарх Церкви Англии архиепископ Йоркский Сирил Гарбетт (Cyril Forster Garbett), что означало возобновление внешнеполитической деятельности руководства Патриархии.
21 сентября Сирил Гарбетт, в литургическом облачении присутствовал в алтаре во время совершения Патриархом Сергием литургии в Богоявленском соборе.
24 сентября The New York Times цитировала Архиепископа Гарбетта о том, что «он убеждён, что в Советском Союзе существует полнешая свобода религии».
Открытые германскими властями храмы, как правило, не закрывались; было открыто некоторое количество прежде закрытых храмов, Троице-Сергиева Лавра, духовные учебные заведения; при Свяшенном Синоде были организованы Издательский отдел (1945) и Отдел внешних церковных сношений (1946). В 1948 в своей объяснительной записке в Политбюро Совет по делам РПЦ привёл следующие данные о количестве церквей и молитвенных домов в СССР:
«На 1 января 1948 г. в СССР было 14 329 действующих церквей и молитвенных домов (11 897 церквей и 2432 молитвенных дома, что составляет 18,4 % к количеству церквей, молитвенных домов и часовен в 1914 г., когда их было 77 767). Количество церквей в Украинской ССР составляет 78,3% к их числу в 1914 г.
, а в РСФСР — 5,4%… Увеличение числа действующих церквей и молитвенных домов произошло по следующим причинам: а) в период войны на территории, подвергавшейся немецкой оккупации, было открыто 7547 церквей (фактически еще больше, так как значительное число церквей после войны перестало функционировать ввиду ухода духовенства вместе с немцами и вследствие изъятия нами у религиозных общин школьных, клубных и т. п. зданий, занятых ими во время оккупации под молитвенные дома); б) в 1946 г. перешел в православие 2491 приход униатской (греко-католической) церкви в западных областях УССР; в) за 1944—1947 гг. вновь открыто с разрешения Совета 1270 церквей, главным образом в РСФСР, откуда были многочисленные и настойчивые просьбы верующих».
В 1955—1956 из лагерей и ссылок возвратились некоторые епископы и священники. Число зарегистрированных православных обществ (приходов) на 1 января 1957 составляло 13 477.
Однако, несмотря на «потепление» в отношениях Церкви и государства, Церковь непрестанно пребывала под государственным контролем, и любые попытки расширения её деятельности вне стен храмов встречали отпор, вплоть до административных санкций. Уже с конца 1950-х годов наметилась новая волна давления на церковь.
Основанием для этого теперь уже были не политические обвинения, а борьба против «религиозных пережитков» в сознании людей. В течение 1958—1965 количество зарегистрированных православных обществ сократилось до 7551. Вместе с тем власти стремились использовать авторитет Церкви для укрепления позиций СССР в международном сообществе.
С этой целью в 1961 году было инициировано вступление её (и ряда других христианских религиозных организаций) во Всемирный Совет Церквей.
Период 1965—1985 может считаться временем относительной стабильности во взаимоотношениях государства и церкви при появлении некоторых признаков её внутреннего укрепления и роста.
Началось омоложение кадров духовенства, рост их образовательного уровня и богословской подготовки; в связи с миграцией населения из сельской местности в города увеличивался удельный вес городских общин. Возрастало количество людей, соблюдавших религиозную обрядность.
В общественном мнении укреплялись позитивные оценки духовного влияния религии на людей.
Огромное значение на зарождение правозащитного движения в СССР и возрождение интереса к Церкви в среде интеллигенции имело Открытое письмо священников Г. Якунина и Н. Эшлимана в ноябре 1965.
Переломным моментом в отношениях жизни церкви явилось празднование 1000-летия крещения Руси. Подтверждением принципиального изменения вероисповедной политики государства явилось избрание в 1989 около 300 служителей различных религий, в том числе 192 православных, народными депутатами Советов различных уровней.
Распад СССР вызвал центробежные тенденции и в церкви. На территории бывших союзных республик начали создаваться (нередко при поддержке властей) независимые от Русской Православной Церкви церковные структуры.
В конфликтных условиях произошло фактическое отделение от Русской Православной Церкви некоторого числа приходов на Украине и образование на их основе Украинской Православной Церкви (Киевский Патриархат). В Молдавии часть приходов перешла в юрисдикцию Румынской Патриархии.
В Эстонии часть приходов также вышла из-под юрисдикции Московского Патриархата, приняв покровительство Константинопольского патриарха.
Полный статус юридического лица был обретён Русской Православной Церковью 30 мая 1991, когда Министерством юстиции РСФСР был зарегистрирован Гражданский устав Русской Православной Церкви, одобренный Священным Синодом 31 января того же года, что стало возможным с изменением законодательства о свободе совести и религиозных организациях в СССР. До того, правовой статус Русской Православной Церкви регулировался Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР о религиозных объединениях от 8 апреля 1929 года, изданным на основании Декрета СНК РСФСР от 20 января 1918 Об отделении церкви от государства и школы от церкви.
Источник: https://students-library.com/library/read/40123-pravoslavnaa-cerkov-v-sssr
Статистические данные гонений на русскую православную церковь в советский период
?Маслов Александр (brodaga_2) wrote,
2018-02-19 16:53:00Маслов Александр
brodaga_2
2018-02-19 16:53:00Categories:С осени 1918 года большевистская власть уже открыто перешла к политике террора в отнашении к Русской Православной Церкви.
По некоторым данным, в 1918 г.
было расстреляно 827 священнослужителей, в 1919 г.— 19 и заключено в тюрьмы 69. По другим данным, в 1918 г. было расстреляно 3 тыс. священнослужителей, а 1500 — подверглись репрессиям. В 1919 г. была расстреляна 1 тыс. священнослужителей и 800 — подверглись другим репрессиям (Следственное дело Патриарха Тихона. С. 15).
Официальные данные, представленные в адрес Поместного Собора 1917–1918 гг. и высшего церковного управления к 20.09.1918, были таковы: убиенных за веру и Церковь — 97 чел., из них имена и служебное положение 73 были точно установлены, а имена 24 чел. к этому времени были неизвестны, 118 чел. находились в то время под арестом (РГИА. Ф.
833. Оп. 1. Ед. хр. 26. Л. 167–168).
Практически с 1918 г. было прекращено духовное образование и научная церковная деятельность, издание христианской литературы стало невозможно. Лишь в 1944 г. с разрешения властей был открыт Богословский ин-т и пастырские курсы, преобразованные в 1946 г. в духовную академию и семинарию.
Декретом было запрещено преподавание Закона Божия в школах.
С конца 1918 года началась шумная кампания по вскрытию святых мощей. За два года было осуществлено 66 вскрытий на территории, занятой красными.
В 1918–1921 гг. было национализировано имущество более половины имевшихся в России мон-рей — 722. На 1914 год, довоенный, Русская Церковь имела 953 монастыря.
По свидетельству активного деятеля «Живой церкви» В. Красницкого, в ходе изъятия в 1922 г. произошло 1414 кровавых инцидентов. Прот. Михаил Польский приводит следующие цифры: в 1922 г. общее число жертв, погибших при столкновениях и расстрелянных по суду, было 2691 чел.
белого духовенства, 1962 монашествующих, 3447 монахинь и послушниц; всего — 8100 жертв. В литературе встречаются также данные о том, что в 1922 г. в стране прошел 231 судебный процесс, на котором были вынесены приговоры 732 обвиняемым (Там же. Кн. 1. С. 78).
В результате были изъяты церковные предметы на сумму 4 650 810 р. 67 к. в золотых рублях. Из этих средств 1 млн золотых р. пошел на покупку продовольствия для голодающих, вокруг чего была развернута агитационная кампания.
Основные средства использованы на саму кампанию по изъятию или, точнее говоря, на кампанию по расколу РПЦ.
Гонения, начавшись в 1929 г., продолжались до 1933 г. Значительная часть духовенства за это время была арестована и сослана в лагеря, приняла мученическую кончину. В 1929–1933 гг. было арестовано ок. 40 тыс. церковно- и священнослужителей. В одной только Москве и Московской обл.— 4 тыс. чел. Большая часть арестованных была приговорена к заключению в концлагеря, многие были расстреляны. Находившиеся в заключении и дожившие до гонения 1937 г. претерпели мученическую кончину.
Сообщалось в 1935 году, что по всей стране насчитывается не менее 25 тыс. всяких молитвенных домов (в 1914 г. церквей было до 50 тыс.).
В нач. 1937 г. была проведена перепись населения СССР. По предложению Сталина в эту перепись был включен вопрос о религии, на который отвечали все граждане начиная с 16 лет. Правительству, и в особенности Сталину, хотелось узнать, каковы же их реальные успехи за 20 лет борьбы с верой и Церковью, кем называют себя люди, живущие в гос-ве, исповедующем в качестве религиозного суррогата воинствующее безбожие. Всего населения от 16 лет и старше в Советской России оказалось в 1937 г. 98,4 млн. чел., из них 44,8 млн. мужчин и 53,6 млн. женщин. Верующими себя назвали 55,3 млн. чел., из них 19,8 млн.— мужчины и 35,5 млн.— женщины. К неверующим себя отнесла меньшая, но все же достаточно значительная часть — 42,2 млн. чел., из них 24,5 млн.— мужчины и 17,7 млн.— женщины. Не пожелали ответить на этот вопрос всего лишь 0,9 млн. чел. Но и это было не все: православными себя назвали 41,6 млн. чел., или 42,3% всего взрослого населения РСФСР и 75,2% всех, назвавших себя верующими. Армяне-григорианцы составили 0,14 млн. чел., или 0,1% всего взрослого населения, католики — 0,5 млн., протестанты — 0,5 млн., христиане прочих исповеданий — 0,4 млн., магометане — 8,3 млн., иудеи — 0,3 млн., буддисты и ламаисты — 0,1 млн., прочие и неточно указавшие религию — 3,5 млн. чел. Из переписи с ясностью следовало, что население страны осталось православным, сохранив национальные духовные корни.
По данным правительственной Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, в 1937 г. было арестовано 136 900 православных священно- и церковнослужителей, из них расстреляно 85 300; в 1938 г. арестовано 28 300, расстреляно 21 500; в 1939 г. арестовано 1500, расстреляно 900; в 1940 г.
арестовано 5100, расстреляно 1100; в 1941 г. арестовано 4 000, расстреляно 1900 (Яковлев. С. 94–95). В одной Тверской обл. было расстреляно только в 1937 г. более 200 священников, а в Московской — ок. 1000. Осень 1937 г. и зиму 1937/38 г.
сотрудники НКВД едва успевали ставить свои подписи под «следственными» бумагами, а в выписках из актов о приведении в исполнение смертного приговора секретарь тройки при УНКВД часто ставил «1» час ночи, потому что на написание этой цифры тратилось меньше всего времени.
И получалось, что все приговоренные в Тверской обл. были расстреляны в одно и то же время.
За 1937 год по данным статистики НКВД, в то время, конечно же, строго засекреченной, а ныне уже опубликованной, органами НКВД было арестовано 33382 служителя культа. В 1938 году за «церковно-сектантскую контрреволюцию» было арестовано 13438 человек.
Кто-то говорит, что при Сталине не было гонений на Церковь? Эти цифры просто и ясно опровергают подобного рода рассуждения. В 1937 году от общего числа приговоров 44% были к высшей мере наказания – к расстрелу.
В 1938 году процент расстрельных приговоров вырос до 59.
К весне 1938 г. власти сочли, что РПЦ физически уничтожена и отпала необходимость содержать специальный государственный аппарат по надзору за Церковью и проведению в жизнь репрессивных распоряжений. 16.04.1938 Президиум Верховного Совета СССР постановил ликвидировать Комиссию Президиума ЦИК СССР по вопросам культов. Из 25 тыс. церквей в 1935 г. после двух лет гонений в 1937-м и 1938 гг. в Советской России осталось всего 1277 храмов и 1744 храма оказались на территории Советского Союза после присоединения к нему западных областей Украины, Белоруссии и Прибалтики. Т. о., во всей России в 1939 г. храмов стало меньше, чем в одной Ивановской обл. в 1935 г. Можно с уверенностью сказать, что гонения, обрушившиеся на РПЦ в кон. 30-х гг., были исключительными по своему размаху и жестокости не только в рамках истории России, но и в масштабе всемирной истории.
Во все время Великой Отечественной войны не прекращались аресты духовенства. В 1943 г. было арестовано более 1 тыс. православных священников, из них расстреляно 500. В 1944–1946 гг. количество смертных казней ежегодно составляло более 100 чел. (Яковлев. С. 95–96). В 1946 г.
Совет по делам РПЦ, образованный 8.10.
1943 с целью наблюдения за умонастроениями в церковной среде и проведения распоряжений правительства, представил в Политбюро отчет о своей работе и о положении РПЦ и верующих в Советской России, в отчете были приведены следующие цифры: «По состоянию на 1 января 1947 г.
в СССР функционирует 13 813 православных церквей и молитвенных домов, что по сравнению с 1916 г. составляет 28% (не считая часовен).
Из них: в городах СССР функционирует 1352 и в рабочих поселках, селах и деревнях — 12 461 церковь… Открыто немцами на оккупированной территории (главным образом, в УССР и БССР) — 7 тыс.; бывших униатских приходов, воссоединившихся с православной церковью (западные области УССР),— 1997. Распределение их по республикам и областям крайне неравномерно. Если на территории УССР функционирует 8815 церквей, то на территории РСФСР только 3082, и то из них около 1300 церквей открыто в период оккупации»
На 1945 год в стране было более ста действующих монастырей, и практически все – на территории подвергшейся немецкой оккупации. К моменту смерти Сталина, из этих 100, 40 было уже закрыто.
В объяснительной записке 1948 г. Совет по делам РПЦ привел следующие данные о количестве церквей и молитвенных домов в Советской России: «На 1 января 1948 г. в СССР было 14 329 действующих церквей и молитвенных домов (11 897 церквей и 2432 молитвенных дома, что составляет 18,4% к количеству церквей, молитвенных домов и часовен в 1914 г.
, когда их было 77 767). Количество церквей в Украинской ССР составляет 78,3% к их числу в 1914 г.
, а в РСФСР — 5,4%… Увеличение числа действующих церквей и молитвенных домов произошло по следующим причинам: а) в период войны на территории, подвергавшейся немецкой оккупации, было открыто 7547 церквей (фактически еще больше, так как значительное число церквей после войны перестало функционировать ввиду ухода духовенства вместе с немцами и вследствие изъятия нами у религиозных общин школьных, клубных и т. п. зданий, занятых ими во время оккупации под молитвенные дома); б) в 1946 г. перешел в православие 2491 приход униатской (греко-католической) церкви в западных областях УССР; в) за 1944–1947 гг. вновь открыто с разрешения Совета 1270 церквей, главным образом в РСФСР, откуда были многочисленные и настойчивые просьбы верующих. Территориальное размещение действующих церквей неравномерное. Например. В областях и республиках, подвергавшихся оккупации в период войны, имеется 12 577 действующих церквей, или 87,7% всех церквей, а на остальной территории Союза — 12,3%. 62,3% всех церквей приходится на Украинскую ССР, причем самое большое количество церквей в Винницкой области — 814… На 1 янв. 1948 г. было зарегистрированных священников 11 846 и дьяконов 1255, а всего 13 101 человек, или 19,8% к числу их в 1914 г. … На 1 янв. 1948 г. в СССР было 85 монастырей, что составляет 8,3% к числу монастырей в 1914 г. (1025 монастырей). В 1938 г. в СССР не было ни одного монастыря, в 1940 г. с вхождением в СССР Прибалтийских республик, западных областей УССР, БССР и Молдавии их стало 64. В период оккупации УССР и ряда областей РСФСР было открыто до 40 монастырей. В 1945 г. числился 101 монастырь, но в 1946–1947 гг. 16 монастырей ликвидировано» (Там же. Ед. хр. 6. Л. 2–6).
Источник: https://brodaga-2.livejournal.com/478358.html
История храма в советский период
Ведомость о церкви. 1914 год
История Русской Православной Церкви советского периода — это история гонения на веру. После 1917 года началась ликвидация храмов и монастырей. Церковные учреждения были лишены прав юридических лиц.
В 1918-1920 годы были ликвидированы все духовно-учебные заведения, монастыри, православные общества, богоугодные заведения. В 1922 году под лозунгом помощи голодающим Поволжья было проведено изъятие церковных ценностей.
Древние иконы, драгоценные оклады, церковная утварь, камни, колокола рекой потекли за границу. Изъятые предметы историко-художественного значения из разрушенных и закрытых храмов передавались Музейному отделу Моссовета и Главмузею.
Патриарх Тихон отстаивал интересы церкви в условиях жесточайших гонений со стороны богоборческого государства. Не вмешиваясь в политику, Патриарх твердо отстаивал каноны Православия. Эту линию продолжил Митрополит Сергий.
Массовое закрытие и разрушение церковных зданий пришлось на период с 1929 по 1936 годы. Репрессии 1930-х годов унесли жизни сотен тысяч православных священно-церковнослужителей и мирян.
Церковь Всех Святых на Кулишках была закрыта в 1931 году. Богослужения в ней не возобновлялись до 1991 года. От полного разрушения, которого не избежали многие древние храмы Москвы, ее спасла лишь прямая связь с Куликовской битвой, решающим сражением конца XIV века, в котором силы русских княжеств впервые выступили сплоченно против общего внешнего врага.
Часовня в Варварской башне Китайгородской стены была упразднена, разрушена была и сама древняя стена Китай-города. Икона Боголюбской Божией Матери с Варварской башни после закрытия храма в 1931 году была утрачена.
Но остатки башни у Варварских ворот сохранились и по настоящее время. Основание башни из белого камня видно в переходе при выходе из станции метро «Китай-город» на улицу Варварку.
На камнях башни помещена мемориальная доска, на которой написано, что это остатки одной из башен Китайгородской стены.
Звонница храма Всех Святых. Современный видВ 1950-х годах Всехсвятский храм был отремонтирован с внешней стороны. В 1967 году внутри храма помещалось строительно-монтажное управление. В 1970-е годы храм был полностью отреставрирован снаружи и в 1970-1980-х годах отдан под Гастроль-бюро филиала Москонцерта.
При археологических раскопках в 1980-х годах, проводимых сотрудниками Музея истории и реконструкции города Москвы, было обнаружено много древностей. Раскопки производились в подклете центрального четверика, центральной апсиды, а также западной и южной галереи храма.
В верхнем горизонте культурного слоя найдены многочисленные архитектурные и строительные детали XVI—XVIII веков, полихромные рельефные и гладкие расписные печные изразцы, железные кованые ножи, шпага XVIII века, ножницы, сверло, подсвечники, мореные кувшины и кубышки.
Были расчищены белокаменные полы и фрагменты каменных сооружений конца XVI—XVII веков, обнаружены белокаменные резные надгробия с именами погребенных (например, подьячего Приказа каменных дел Ивана Кольцова и другие).
Ниже горизонта каменного строительства найдены четыре яруса погребений в дубовых долбленых колодах, относящиеся к ХV-ХVII векам.
Под погребениями, в основании здания церкви, прослеживается бревенчатый настил и другие деревянные сооружения, которые конструктивно связаны с первоначальным деревянным храмом, поставленным благоверным князем Димитрием Донским. Наиболее интересна находка из нижнего культурного слоя, который отложился еще до сооружения храма. Это отрывок бересты с тонко прочерченным орнаментом и изображением двух человеческих фигур, датируемый XIII—XIV веками. Все находки хранятся в Музее истории Москвы.
С западной стороны Всехсвятского храма сохранилось чугунное крыльцо XIX века. Колокольня храма за века слегка наклонилась.
Снаружи проводилась еще одна реставрация, которая окончилась к 1982 году. В 1990 году шел внутренний ремонт храма, отданного Музею истории и реконструкции Москвы. На стенах было раскрыто много фрагментов росписей.
В конце 1991 года храм возвращен Русской Православной Церкви. В журнале Московской Патриархии в частности сообщалось, что «в день кончины К. С.
Родионова, умершего на 99-м году жизни, двоюродного брата архиепископа Иоанна (Шаховского) Сан-Францисского и сына известного московского архитектора, настоятель церкви Рождества Богородицы в Капотне игумен Мартирий (Вагин) отслужил панихиду в возрождающемся храме Всех Святых на Кулишках».
Источник: http://podvorie-alexandria.ru/o-khrame/istoriya/istoriya-rossijskoj-pravoslavnoj-tserkvi-v-sovetskij-period.html
Загрузка...
