Преподобный григорий декаполит

Преподобный Григорий Декаполит об исламе

Сведения о преподобном Григории мы черпаем из его жития, составленного Игнатием, “диаконом и ризничим Великой Церкви Божией”.

Преподобный Григорий родился ок. 780–790 гг. в Иренополисе, одном из десяти городов (dљka pТleij), которые составляют комплекс Десятиградия Исаврийского во внутренней Сирии. Он оставил дом ради подвигов аскетизма и созерцательной жизни в монастыре. После нескольких лет, которые он провел в монастырях или в уединении как отшельник на Пелопоннесе, около 827 г.

он ощутил необходимость отправиться в миссионерское путешествие, чтобы защищать иконопочитание и исцелять людей. Во время своей большой поездки он посетил Эфес, Христополис, Фессалоники, Коринф, Неаполь, Рим, Сиракузы, Отранто и Константинополь.

Обратите внимание

Этот период жизни Григория совпал с правлением императора Феофила (829–842), во время которого снова свирепствовало иконоборчество.

Преподобный Григорий был знаком с мусульманами. Житие повествует об одном инциденте с участием арабов-мусульман: преподобный Григорий, оставив Отранто (Италия), встретился на пути с отрядом солдат-сарацин. Когда один из них поднял руку, чтобы убить Преподобного копьем, рука солдата немедленно окостенела.

Преподобный исцелил своего обидчика, прикоснувшись к этой руке.

Другая точка соприкосновения преподобного Григория с мусульманским миром — то, что его ученик, преподобный Иосиф Песнописец, с которым они вместе путешествовали из Фессалоник, по дороге в Рим попал в плен к арабам и провел в мусульманском плену шесть лет.

Жизнеописатель (Игнатий) не упоминает сочинений преподобного Григория. Однако этот пробел сам по себе не дает оснований считать, что рассматриваемое нами сочинение не принадлежит преподобному Григорию Декаполиту. Житие сообщает твердую дату смерти Преподобного: 20 ноября 842 г.

Сочинение

В собрании Миняесть краткая историческая проповедь под длинным названием: “Историческое сказание Григория Декаполита, весь­ма полезное и сладчайшее для всех, о видении, которое видел сарацин, уверовал [и стал] мучеником за Господа нашего Иисуса Христа”1.

Фердинанд Каваллера определил эту проповедь как патристическую и византийскую литературную полемику против ислама2. Однако современные западные исследователи византийской антиисламской литературы обходят ее вниманием.

Так, например, Хури, следуя за Беком3, говорит только, что “слово, приписываемое Декаполиту, помимо того, что оно принадлежит к жанру агиографии и таким образом не относится к текстам, которые интересуют нас здесь, должно к тому же датироваться приблизительно XIV веком”4.

На это Сахас справедливо замечает: “Хотя этот текст определяется как агиографический, это не означает, что поэтому он не относится к исламо-христианским отношениям.

Предположение, что он датируется четырнадцатым веком, легко может быть оспорено на основании некоторого количества внутренних признаков, как показывает анализ текста”5.

Православные исследователи считают необходимым рассмотрение этой проповеди в контексте антиисламской византийской полемики; помимо Сахаса, ее включил в свою монографию также Сдрака6.

На основе анализа повествования Сахас делает следующие выводы:

— Начальное призывание (“Отче, благослови!”) и завершающая молитва (“Молитвами…”) выдают текст, который сохранялся как слово, обычно читаемое во время трапезы в трапезных общежительных монастырей в православном мире. Акцент повествования направлен на чудеса и таинства, которые лежат в сердце монашеской духовности7.

— Все внешние и внутренние признаки указывают, что текст отражает скорее жизнь в девятом веке, нежели во время позднего средневековья; в частности, что халиф называется Amir al-mu’minin, древним титулом, введенном Омаром (ум. 644) и сохранявшимся Омейядскими и Аббасидскими халифами.

Обозначение “Amir al-mu’minin Сирии” намекает на Омейядского халифа, управляющего из Дамаска. Текст отражает атмосферу сосуществования между двумя религиями, когда христиане были подчиненной и покровительствуемой общиной (зиммиями).

Важно

Опи­сываемые бесцеремонные действия мусульманского принца — аллюзия на жесткую позицию поздних халифов, сравнимую с позицией ранних Омейядов8.

— Описываемое видение Евхаристии приобретает смысл в контексте истории иконоборчества. Иконоборцы утверждали, что есть лишь одна истинная икона, которую знает Церковь — Евхаристия9. Для иконопочитателей же таинство Евхаристии не было “иконой”, образом, но непосредственно Самим Христом, Его плотью.

VII Вселенский собор 787 г. в Никее опроверг и этот аргументиконоборцев, утвердив, что хлеб и вино Евхаристии есть истинно Плоть и истинно Кровь Христа.

Центральный эпизод “Сказания” наглядно утверждает, что Евхаристия — не образ, а именно таинство и хорошо вписывается именно в контекст полемики иконопочитателей с иконоборчеством10.

Таким образом, перед нами сочинение автора, жившего в IX веке, монаха, полемизировавшего с иконоборцами, и нет оснований думать, что это не преподобный Григорий Декаполит, который соответствует всем перечисленным параметрам и имя которого стоит в надписании.

В славянском “Прологе” — памятнике, развившемся из перевода греческого Синаксаря, сделанного в начале XII в., — состоящем из кратких рассказов из житий святых и назидательных историй, распределенных по месяцам в соответствии с церковным календарем, под 26 ноября, днем памяти великомученика Георгия Победоносца, мы находим пространный пересказ этого произведения.

Текст входит во вторую редакцию нестишного Пролога, составленную в XIII в.11. Нами он рассматривается по рукописи XV в., Ms. № 4661 библиотеки им. Лобачевского Казанского государственного университета, листы 269–271.

Прежде всего следует заметить, что наличие славянского перевода памятника, датированного XIII в., опровергает предположение Бека о том, что сам памятник был написан на греческом в XIV в., и доводы Сахаса об аутентичности произведения получают еще одно косвенное подтверждение.

Теперь несколько замечаний по содержанию указанного славянского пересказа.

1. В надписании славянского пересказа ничего не говорится об авторстве преподобного Григория Декаполита. Однако это не означает, что в рукописи, с которой был сделан перевод, его имени не стояло, поскольку имена для авторов Пролога были не так важны, как смысл той или иной назидательной истории; кстати, имени героя рассказа — Пахомия, пересказ также не упоминает.

2. Название, стоящее над греческим текстом, опубликованным Минем, совершенно очевидно не является оригинальным. Видимо, в окончательном виде оно сформировалось уже в рукописной традиции. Славянский перевод дает другое название: “Слово о сарацине, крестившемся и спасшемся через видение в Церкви святого Георгия”.

3. Герой рассказа назван “братом сарацинского царя”, а не племянником, как в греческом тексте.

4. В греческом тексте священник объясняет разъяренному сарацину: “даже такие великие и предивные Отцы, светильники и учители Церкви, как великий Василий, прославленный Златоуст и богослов Григорий, и те сию грозную и ужасающую тайну не видели. Как же мне увидеть это?”.

Совет

В славянском говорится иначе: “то, что Бог открыл тебе, я не видел, только великие святые видели: Василий, Григорий и Иоанн Златоуст”. Это представляется более сообразным со смыслом предыдущих слов, когда священник поклоняется арабскому принцу как святому, и кажется более логичным, чем превознесение сарацина-иноверца над знаменитыми тремя столпами Православия.

Поэтому не исключено, что славянский пересказ отражает более раннюю редакцию греческого текста.

5. В тексте Миня говорится, что уверовавший сарацин отправился прямо из города на Синай, где принял крещение от епископа.

Славянский пересказ содержит значимую вставку: говорится, что сарацин “отверг сарацинскую веру и пошел в Иерусалим и крестился от патриарха и был послан на Синай”.

Нет никаких сомнений в том, что славянский пересказчик имел у себя под рукой один греческий текст, и эти сведения он не мог получить из другого источника. Следовательно, можно говорить о более пространной редакции самого “Сказания”, говорящей о крещении в Иерусалиме.

6. Если в дошедшем до нас греческом тексте события излагаются так, что сарацин-монах сразу же пошел к своему дяде-халифу, который находился в том же провинциальном городке, где была церковь, то славянский пересказ указывает: “пришел в город, в котором его брат царствовал”, что более соответствует историческим реалиям.

В городе монах «начал созывать сарацин, и когда они сошлись, сказал: “Что хотите [дать], чтобы узнать, где находится брат царя вашего?”. Они же отвели его к царю, и сказал царь: “если действительно знаешь это, много золота дам тебе”.

Монах сказал: “Это я, но [теперь] крещен, верую в Отца и Сына и Святого Духа, а сарацинскую веру проклинаю, и лжепророка Магомета”».

Исходя из всего перечисленного ряда разночтений (включа­ющих целые эпизоды), нетрудно сделать вывод, что славянский пересказ производился по более пространной версии греческого текста, чем та, которую мы имеем у Миня.

Обратите внимание

Причем разночтения, предлагаемые славянским пересказом, выглядят более достоверными и с точки зрения исторических реалий, и исходя из внутренних соответствий в тексте.

Эпизод с крещением в Иерусалиме можно рассматривать как еще одну параллель “Сказа­ния” с мученичеством Антония-Раваха, который также отправился к Иерусалимскому патриарху с просьбой о крещении12.

Кроме этого, существует грузинский перевод, а также неизданный и пока не исследованный арабский текст этой истории, приписываемый некоему Иоанну Мунубасийскому. Возможно, именно его историю пересказал преподобному Григорию Декаполиту “стратиг Николай”, упоминаемый в начале “Сказания”.

Место в византийской антиисламской полемике

Содержательная сторона полемики мало интересует автора. Четко обозначены основные расхождения между христианством и исламом: Богочеловечество Христа, Триединство Бога, распятие, “лжепророк Магомет” — но дальнейшего развития эти пункты не получают, Магомет и вера его лишь многократно проклинаются.

Основная содержательная мысль полемики сводится не к интеллектуальным дебатам, а к четкому разграничению вектора религиозной направленности: христианство изображается как вера, направленная на небесное, высшее, духовное, ислам — как вера, направленная на земное, низшее, материальное.

Пахомий призывает халифа “отложить скипетр временного правления, чтобы получить скипетр вечной жизни, и не уповать на настоящее, но на грядущее”. Халиф же, напротив, убеждает: “наслаждайся и радуйся о своем царстве. Не пренебрегай своею жизнью и своею молодостью столь цветущей”.

Склонить к выбору первого, столь очевидно невыгодному с практической точки зрения, может только твердое основание личного переживания, и в этом выражается вторая мысль “Ска­зания” — идея соприкосновения мусульманского мира не только с христианской ученостью, но и с христианским духовным опытом.

Важно

И одно это свидетельство опыта оказывается достаточным не только для обращения самого арабского принца, но и, по его кончине, многих мусульман-очевидцев.

Как интересное наблюдение следует отметить место, где преподобный Григорий Декаполит указывает на ислам как на религию, которая держится на страхе своих последователей перед смертной казнью (один из сидящих у халифа вельмож говорит ему, что если тот не будет казнить за вероотступничество, тогда все они примут христианство). Противопоставление христианства как религии любви и ислама как религии страха станет распространенным пунктом византийской полемики более позднего периода (см., например, у Мануила Палеолога).

Не отрицая указанных Сахасом параллелей описания евхаристического видения с православной полемикой против иконоборцев, следует, на наш взгляд, отметить, что “Сказание” более непосредственно касается таинства Евхаристии как одного из традиционных пунктов христиано-мусульманской полемики.

В богословском диалоге этот вопрос затрагивается уже автором “Диспута против арабов”, монахом Авраамом из монастыря Бет Хале (ок. 725)13, и, более подробно, Феодором бар Коно (†792).

Из грекоязычных авторов ему посвящает отдельное сочинение (22) Феодор Абу Курра — старший современник преподобного Григория.

Читайте также:  Мученики косма и дамиан римские

И в “Сказании” также присутствует тема свидетельства мусульманам истинности таинства Евхаристии.

Важно

В соответствии с законами агиографического жанра, творение преподобного Григория выражает идею свидетельства истинности таинства перед лицом мусульман со стороны самого Бога, посредством чуда.

Это очень важное дополнение к интеллектуальной полемике, которая не могла себе позволить такого, что вполне было возможно в рамках исторического повествования.

Уместно здесь провести параллель со сказанием о I Вселенском соборе, когда, как повествует традиция, святитель Спиридон Тримифунтский посредством чуда убедил упорствующего философа-арианина, на которого логические доводы прочих Отцов Собора не производили никакого действия, и он продолжал выдвигать все новые контраргументы.

Для христианского читателя эта тема не перестанет быть актуальной и подобные сюжеты будут еще возникать в Византийской литературе.

Так, например, подобную историю про другого мусульманина, обратившегося в христианство, — святого Варвара, составит Константин Акрополит (†1324).

Установить генеалогическое родство, влияние или заимствование этих сюжетов от “Сказания” преподобного Григория вряд ли возможно, но его проповедь является первой в этом ряду.

Источник: https://www.pravmir.ru/prepodobnyiy-grigoriy-dekapolit-ob-islame/

Преподобный Григорий Декаполит – Историческое сказание Григория Декаполита,

Историческое сказание Григория Декаполита,

весьма полезное и всячески сладчайшее, о видении, увидев которое некий сарацин уверовал [и стал] мучеником за Господа нашего Иисуса Христа

Благослови, отче!

Стратиг Николай, называемый [также] Юлием, рассказал мне, что в его город, который сарацины называют на своём языке «Виноградником», послал халиф Сирии своего племянника управлять некоторыми работами по устройству его дворца.

Есть же там большая церковь, древняя и дивная, [посвящённая] святому и преславному мученику Георгию; и когда увидeл этот сарацин церковь издалека, приказал своим слугам принести его вещи в церковь, также и верблюдов [завести], числом двенадцать, чтобы сверху наблюдать за их кормлением.

Совет

Священники почтенной сей церкви просили его, говоря: «Господин, не делай этого, чтобы церкви Божией причинить [нечто подобное]; и не презирай её [настолько, чтобы], ввести верблюдов в святой алтарь Божий».

Но сарацин, как жестокий и упрямый, не хотел даже слушать просьб пресвитеров, но сказал своим слугам, на арабском наречии: «[Почему] вы не делаете приказанного вам?» И тотчас его слуги сделали так, как он приказал. Но вдруг, по устроению Божию, верблюды, как только они были приведены в церковь, все разом упали замертво.

Когда же сарацин увидeл столь необычайное чудо, он пришёл [в изумление] и приказал слугам своим, чтобы вынесли мёртвых верблюдов и бросили их прочь из церкви; и сделали так.

А день тот был праздником, и приближался час [совершения] Божественной Литургии, священник же, [которому] надлежало начинать Божественную проскомидию, очень боялся сарацина; как он мог начинать бескровную жертву перед ним! И [тогда] другой священник, сослужащий тому, сказал священнику, которому надлежало священнодействовать: «Не бойся. Разве ты не видел великое чудо? Что смущаешься?» Итак вышеуказанный священник бесстрашно начал святую проскомидию.

Увидев это, сарацин пришёл посмотреть, что намеревается делать священник. Итак, когда священник начал Божественную проскомидию и взял хлеб, чтобы подготовить святую жертву, сарацин увидeл, будто священник взял в свои руки младенца, и закалав его, наполнял его кровью чашу, и тельце его разрезая [на части], клал их на дискос!

Видя всё это, сарацин пришёл в гнев и исполнился яростью на священника, желая убить его. Когда же приблизилось время Великого Входа, сарацин увидeл снова, и более явно, младенца на дискосе, разделённого на четыре части, и кровь его в чаше, и опять пришёл в ярость.

И когда приближался конец Божественной Литургии и некоторые христиане желали получить Божественное Таинство, тогда, как только священник сказал: «со страхом Божиим и верою приступите», все христиане преклонили свои головы в поклоне и некоторые из них выступили вперёд, чтобы принять Божественное Таинство. Снова, в третий раз, увидeл сарацин, что священник лжицей преподавал [причастие] из тела и крови младенца. Когда же кающиеся христиане принимали Божественное Таинство, то сарацин, видя, что они получали [частицы] тела и крови младенца, исполнялся гневом и яростью на всех [их].

Наконец, после завершения Божественной Литургии священник раздал антидор всем христианам, снял все священнические облачения и из наилучшей части хлеба предложил и сарацину. Но тот сказал по–арабски: «Что это?» Священник ответил: «Господин, это [частица] из хлеба, на котором мы служили Литургию».

Обратите внимание

И сарацин сказал с гневом: «На этом, [говоришь] служили Литургию, собака, кровавый убийца, нечестивец? Разве я не видел, как ты взял и разрезал младенца, и кровь его лил в чашу и разделил его тело и положил на диске члены его, здесь и здесь? Разве я не видeл всего этого, ты, грязный убийца? Разве не видел я тебя ядущим и пьющим из тела и крови младенца, и ты даже предложил то же другим, так что теперь они имеют в своих устах [частицы] истекающей кровью плоти?»

Священник же, услышав это и придя в изумление, сказал: «Господин, я грешен, и не способен видеть такое таинство. После того же, как ты, господин, это таинство узрел, верую Богу, что ты – великий человек».

Сарацин промолвил: «Разве это [на самом деле] было не так, как я видел?» И священник [сказал]: «Да, господин мой, это так и есть; но я, поскольку грешен, таинство сие не имею силы созерцать, если не [под видом] хлеба и вина; и об этих хлебе и вине мы веруем и почитаем и священнодействуем как в образ тела и крови Господа нашего Иисуса Христа. Так что даже такие великие и предивные Отцы, светочи и учители Церкви, как великий Василий, прославленный Златоуст и богослов Григорий, и те сию грозную и ужасающую тайну не видели. Как же мне увидеть это?»

Сарацин, услышав это, изумился, и приказал своим слугам и всем, кто присутствовал в храме, поспешно выйти. [Тогда] он взял священника за руку и сказал: «Как я вижу и удостоверяюсь, велика есть вера христиан. Так что, если есть на то воля твоя, крести меня, отец». Священник же сказал на это сарацину:

«Господин, мы веруем и исповедуем Господом нашим Иисуса Христа, Сына Божия, пришедшего в мир ради нашего спасения. Также веруем мы во святую Троицу, единосущную и нераздельную, Отца, Сына и Святого Духа, едино Божество.

Веруем также, что Мария есть приснодевственная мать света, родившая Плод Жизни, предречённого [пророками] Господа нашего Иисуса Христа; до рождества девственная, в рождестве девственная, и по рождестве девственная.

Также веруем мы, что все святые апостолы и пророки, мученики, святые, и праведники есть слуги Божии. Наконец, господин мой, познал ли ты, что выше всех есть вера православных христиан?»

И сарацин снова сказал: «Прошу тебя, отец, крести меня». Но священник ответил: «Нет. Я не могу сделать этого; ибо если я это сделаю и твой дядя халиф услышит, то и меня убьет и церковь эту разрушит. Но если есть у тебя желание креститься, иди в такое–то место на горе Синай. Там есть епископ; он тебя окрестит».

Сарацин поклонился священнику и удалился из церкви.

Затем, через час после того, как спустились сумерки, он тайно вернулся к нему, снял свои знатные золотые одежды, одел бедную одежду из шерстяной мешковины, и после [этой] ночи сбежал и стал [считаться] без вести пропавшим. И придя на гору Синай, принял здесь Святое Крещение из рук епископа. Выучил он [там] Псалтырь и повторял стихи из неё каждый день.

По прошествии трёх лет, в один из дней сказал он епископу: «Подскажи мне, владыко, что нужно сделать, чтобы увидеть Христа?» И епископ ему ответил: «Помолись с искренней верою и в один из дней ты увидишь Христа, как желаешь». Но бывший сарацин снова сказал: «Владыко, позволь мне пойти к священнику, научившему меня, когда я увидeл грозное видение в церкви преславного мученика Георгия». Епископ сказал: «Иди с миром».

Источник: https://libking.ru/books/religion-/religion-rel/357658-prepodobnyy-grigoriy-dekapolit-istoricheskoe-skazanie-grigoriya-dekapolita.html

Преподобнаго отца нашего Григория Декаполита

Образ был еси воздержания,/ Божественным Духом вся просветив:/ правоверия течение совершил еси,/ учением мир просветил еси/ и зловерных обличил еси смыслы,/ отче преподобне Григорие,/ Христа Бога моли даровати нам велию милость.

Кано́н преподо́бнаго Григо́рия, гла́с 8. Творе́ние Ио́сифа

Пе́снь 1

Ирмо́с: Колесницегони́теля фарао́ня погрузи́ чудотворя́й иногда́ Моисе́йский же́зл, крестообра́зно порази́в и раздели́в мо́ре, Изра́иля же беглеца́, пешехо́дца спасе́, пе́снь Бо́гови воспева́юща.

Припев: Преподобне отче Григорие, моли Бога о нас.

Умерщвле́нную сластьми́ телесе́, смире́нную мою́ ду́шу твои́ми моли́твами оживи́, блаже́нне Григо́рие: жи́знь бо ны́не прия́л еси́ нестаре́ющуюся, умертви́в я́же на земли́ у́ды, преподо́бне, по́стническими по́двиги.

Удержа́в сла́сти теле́сныя ума́ чистото́ю, из млада́го, о́тче, во́зраста орга́н Ду́ха бы́л еси́, Того́ де́йства све́тло прие́мля и богови́ден познава́яся.

Важно

Жела́нием Боже́ственным пло́ти жела́ния увяди́л еси́, и тебе́ самому́, блаже́нне, обручи́л еси́ супру́жницу — чистоту́, из нея́же ча́да тебе́ роди́шася — вся́ доброде́тели, присносла́вне, ча́до тя́ Бо́жие соде́ловающия.

Богоро́дичен: От земли́ до небе́с дося́жущи ле́ствица небе́сная, е́юже Бо́г Сло́во земны́м сни́де, Благослове́нная Пречи́стая, несказа́нное чу́до, недомы́сленное виде́ние, спаси́ к Тебе́ прибега́ющия.

Пе́снь 3

Ирмо́с: Небе́снаго кру́га Верхотво́рче, Го́споди, и Це́ркве Зижди́телю, Ты́ мене́ утверди́ в любви́ Твое́й, жела́ний кра́ю, ве́рных утвержде́ние, еди́не Человеколю́бче.

Доброде́телей на го́ру восте́к, преподо́бне, во мра́к виде́ния вше́л еси́ и, разуме́в, ели́ко вмести́л еси́ Непости́жнаго естество́м, просвеще́ния испо́лнен, о́тче, бы́в.

Рожде́нный в верте́пе за земны́х избавле́ние, дре́вле тя́, в верте́пе, всеблаже́нне, живу́ща, све́том озари́ небе́сным, я́ко Па́вла, светоза́рна показу́я тя́, о́тче Григо́рие.

Небе́сная две́рь, Христо́ва Пречи́стая Ма́ти, прило́ги тя́ де́монскими окружа́ема, о́тче, впери́ и мо́щна кре́постию на ни́х соде́ла Ду́ха благода́тию.

Богоро́дичен: Ра́дуйся, еди́на, ро́ждшая вся́ческих Го́спода; ра́дуйся, жи́знь челове́ком исхода́таившая; ра́дуйся, осене́нная и несеко́мая горо́, ве́рных утвержде́ние; ра́дуйся, Всенепоро́чная.

Седа́лен Григо́рия, гла́с 4. Подо́бен: Ско́ро предвари́

Боже́ственною све́тлостию озаря́емь, мра́к изгна́л еси́ душетле́нных страсте́й, Григо́рие прему́дре, взя́тся к безстра́стия чисте́йшей высоте́, возсия́л еси́ пресла́вно врачева́ний зари́, всели́вся в незаходи́мый све́т Ца́рствия Христо́ва.

Пе́снь 4

Ирмо́с: Ты́ моя́ кре́пость, Го́споди, Ты́ моя́ и си́ла, Ты́ мо́й Бо́г, Ты́ мое́ ра́дование, не оста́вль не́дра Отча, и на́шу нищету́ посети́в. Те́м с проро́ком Авваку́мом зову́ Ти: си́ле Твое́й сла́ва, Человеколю́бче.

На́с ра́ди стра́нным соше́ствием бы́в, Григо́рие, стра́нен благосты́нею, тебе́ Его́ ра́ди стра́нна ви́дев, от оте́чества бы́вша прия́т и Боже́ственна насле́дника Своего́ Ца́рства, доброде́тельми укра́шена, соде́ла.

За Христа́, на́с ра́ди младе́нствовавшего, и о́трока, преподо́бне, бы́вша, отроко́в учи́лищу вда́л еси́ тебе́ сама́го, младе́нец зло́бою, богому́дре о́тче, бы́в, и боже́ственным смире́нием вра́жию зло́бу смири́л еси́, блаже́нне Григо́рие.

Совет

Ту́чами твои́х сле́з, о́тче Григо́рие, я́коже росо́ю Боже́ственною, напая́емь, вся́ку возрасти́л еси́ доброде́тель, вся́кое благопло́дие пра́вды процве́л еси́, я́ко дре́во плодоно́сное, при исхо́дищах во́д насажде́н соверше́ннаго по́стничества.

Читайте также:  Преподобный паисий великий

Богоро́дичен: Ма́ти Бо́жия, Благослове́нная, Всенепоро́чная, души́ моея́ я́звы исцели́, сла́сти утоли́ плотски́я, омраче́нное се́рдце мое́ просвети́, умири́ у́м мо́й и вся́каго вре́да, и вра́жиих мя́ напа́стей изба́ви.

Пе́снь 5

Ирмо́с: Вску́ю мя́ отри́нул еси́ от лица́ Твоего́, Све́те незаходи́мый, и покры́ла мя́ е́сть чужда́я тма́ окая́ннаго? Но обрати́ мя, и к све́ту за́поведей Твои́х пути́ моя́ напра́ви, молю́ся.

Де́ланием словесе́ лоза́ показа́лся еси́ плодоно́сна, преподо́бне, доброде́телей зре́лыя и велича́йшия принося́щая гро́зды, спасе́ния вино́ духо́вное точа́щия, о́тче, и ве́рных сердца́ веселя́щее.

Сла́вный Ри́м, о́тче, от восто́ка тя́ свети́льника незаходи́ма прие́м ве́рою, просвети́ся честны́ми твои́ми дарова́нии: Христа́ бо име́л еси́ в души́ я́ко све́т, ви́дящия тя́, о́тче, озаря́юща.

Ползя́щаго зми́я и наблюда́ющаго твою́ пя́ту, Григо́рие, бо́дростию боже́ственною в путе́х жи́зни ходя́ я́ко Бо́жий уго́дник, я́ко за́поведей Христо́вых де́латель, умертви́л еси́ си́лою Ду́ха.

Богоро́дичен: Предста́тельнице ми́ра, Ма́ти Присноде́во, Ты́ мя́ окорми́, и путево́дстви мя́ на пра́вый пу́ть, и напра́ви к пра́вды стезя́м пра́вым помышле́ние мое́, души́ ше́ствия исправля́ющи.

Пе́снь 6

Ирмо́с: Очи́сти мя́, Спа́се, мно́га бо беззако́ния моя́, и из глубины́ зо́л возведи́, молю́ся, к Тебе́ бо возопи́х, и услы́ши мя́, Бо́же спасе́ния моего́.

Ма́нием е́же к Бо́гу обожа́емь, свяще́ннейше, виде́нии та́инственными и Боже́ственными осия́нии я́ко проро́к боже́ственный, я́ко Бо́жий уго́дник сподо́бился еси́ Бо́жия благода́ти.

Молчали́во твою́ жи́знь соверши́л еси́, богодухнове́нне, мяте́жей жите́йских яви́лся еси́ бо́льший, и страсте́й вы́шший, и земли́ всея́ стра́нен же и пришле́ц.

Обратите внимание

Яко зерца́ло чи́стое, Боже́ственною заре́ю обогати́лся еси́, я́ко сосу́д свяще́нный, хра́м украси́л еси́, го́рнюю, Григо́рие, и перворо́дных Це́рковь просвети́л еси́.

Богоро́дичен: Мари́е, чи́стая пала́та Царе́ва, бы́вша мя́ разбо́йником нечи́стый верте́п, моли́твами Твои́ми очи́стивши, из Тебе́ ро́ждшемуся хра́м свя́т покажи́.

Конда́к Григо́рия, гла́с 3:

Све́тлое тя́ со́лнце Це́рковь познава́ет, доброде́телей красота́ми и исцеле́ний луча́ми все́х просвеща́я, Христо́в уго́дниче: те́мже пра́зднуем честну́ю па́мять твою́ и почита́ем по́двиги твоя́, всеблаже́нне о́тче прему́дре Григо́рие.

Пе́снь 7

Ирмо́с: Бо́жия снизхожде́ния о́гонь устыде́ся в Вавило́не иногда́, сего́ ра́ди о́троцы в пещи́, ра́дованною ного́ю, я́ко во цве́тнице, лику́юще поя́ху: благослове́н еси́, Бо́же оте́ц на́ших.

Сле́з пролия́ньми греха́ о́гнь погаси́л еси́, безстра́стия же во́ду и врачева́ний чи́стое пи́во песнопою́щим то́чиши, Григо́рие: благослове́н Бо́г оте́ц на́ших.

Пла́менною колесни́цею, честны́я любве́ соверше́нием носи́мь, к высоте́ возше́л еси́, в не́йже стяжа́л еси́ твое́, богому́дре, житие́, зовы́й: благослове́н Бо́г оте́ц на́ших.

Страсте́й успи́л еси́ треволне́ния бо́дренными стоя́ньми: усну́в же сно́м, пра́ведным подо́бно, к Све́ту преше́л еси Невече́рнему, зовы́й: благослове́н Бо́г оте́ц на́ших.

Богоро́дичен: Ме́ртва бы́вша грехо́м и погиба́юща, Жи́знь ро́ждшая, Чи́стая Де́во, оживи́ и спаси́ мя и гее́нны исхити́, пою́щаго: благослове́н Бо́г оте́ц на́ших.

Пе́снь 8

Ирмо́с: Седмери́цею пе́щь халде́йский мучи́тель богочести́вым неи́стовно разжже́, си́лою же лу́чшею спасе́ны сия́ ви́дев, Творцу́ и Изба́вителю вопия́ше: о́троцы, благослови́те, свяще́нницы, воспо́йте, лю́дие, превозноси́те во вся́ ве́ки.

Твои́ми к Бо́гу мольба́ми терпели́вно де́я, прия́л еси́, всеблаже́нне, ве́рою проси́мое: но́щию бо спя́щу, яви́вся тебе́ Ангел, ме́чь пла́менный вдаде́, стра́сти се́рдца отсека́ющь, и огне́м тя́ невеще́ственным очища́ющь, и сла́вою просвеща́ющь неизрече́нно.

Всесве́тлое я́ко со́лнце, разу́мно возсия́л еси́ све́том доброде́телей светоза́рно, Григо́рие, чуде́с же сия́ньми озаря́я всю́ зе́млю и просвеща́я благоче́стно песнопою́щия: де́ти, благослови́те, свяще́нницы, воспо́йте, лю́дие, превозноси́те Христа́ во ве́ки.

Важно

Ангельскаго песнопе́ния слы́шав, Григо́рие, еще́ ходя́ в ме́ртвеннем твое́м телеси́, от него́же чу́вствия твоя́ душе́вная я́ве наслади́в, и богови́ден, и светоза́рен позна́лся еси́, зовя́ Влады́це: де́ти, благослови́те, свяще́нницы, воспо́йте, лю́дие, превозноси́те Его́ во ве́ки.

Богоро́дичен: Судию́ и Го́спода па́че сло́ва ро́ждшая, Того́ я́ко Сы́на Твоего́, Всесвята́я, умоли́ в ча́с суда́, осужде́ния, и огня́, и тмы́ несве́тлыя, и скре́жета зубо́в изба́вити ве́рою благоче́стно песнопою́щия: свяще́нницы, воспо́йте, лю́дие, превозноси́те Его́ во ве́ки.

Пе́снь 9

Ирмо́с: Устраши́ся вся́к слу́х неизрече́нна Бо́жия снизхожде́ния, я́ко Вы́шний во́лею сни́де да́же и до пло́ти, от деви́ческаго чре́ва бы́в Челове́к. Те́мже Пречи́стую Богоро́дицу, ве́рнии, велича́ем.

По́ты по́стническими греха́ угаси́л еси́ у́глие и с небесе́ я́ве огня́ в ви́де благода́ть прия́л еси́, не попаля́ющую, му́дре, но па́че ороша́ющую и кре́постию тя́ си́льна на стра́сти показу́ющую.

Яко ши́пок, в по́стнических, о́тче, процве́л еси́ удо́лиих, Григо́рие, и я́ко кри́н благово́нный. Сего́ ра́ди то́чиши мѵ́ро благово́нное, твоя́ ко́сти оби́льно уха́ют жи́знь: по́лны бо лани́ты твоя́, я́ко ча́ши, арома́т показа́шася.

Дне́сь с на́ми собо́р по́стников и преподо́бных весели́тся, патриа́рхов и проро́ков в па́мяти твое́й, блаже́нне, спра́зднуют на́м апо́столи и му́ченицы, с ни́миже помина́й чту́щих тя́ ве́рно, досточу́дне.

Ра́ка, иде́же честно́е и многострада́льное те́ло твое́ лежи́т, чуде́с благода́ть на́м источа́ет, о́тче Григо́рие, освяща́ющи на́ша ду́ши и телеса́, обогати́вшихся тобо́ю и предста́теля и те́пла тя́ засту́пника иму́щих.

Богоро́дичен: Гла́с Тебе́ Гаврии́лов, ве́рнии, ра́достно привещава́ем: ра́дуйся, раю́, Жи́зни дре́во прозя́бший. Ра́дуйся, реше́ние кля́твы, му́чеников венча́ние, преподо́бных похвало́ и челове́ков благочести́вых утвержде́ние.

Свети́лен, Григо́рия. Подо́бен: Ученико́в зря́щим

Святы́ни хра́м бы́л еси́, иера́рше, по Боже́ственному же прича́стию ны́не бо́г быва́еши и рая́ граждани́н, в не́мже напитава́ешися невозбра́нно дре́ва зна́ния и нетле́нныя сла́вы, па́мять творя́, Григо́рие му́дре, о и́же от любве́ ве́рою хва́лящих тя́, свяще́нный о́тче.

Источник: http://xn—-7sbahbba0chrecjllhdbcuymu3s.xn--p1ai/kanon/minea_dekabr/kan_3dek_grigorii_dekapolit.html

Преподобный Григорий Декаполит | Справочно-информационный портал Алчевского благочиния

Декабрь 2nd 2010 –

Преподобный Григорий Декаполит
Афон. XI-XIIвек

Память 20 ноября/ 3 декабря

Григорий Декаполит (греч. Γρηϒόριος ὁ Ϫεκαπολίτης; ? — 816) — христианский подвижник VIII—IX веков, аскет.

Преподобный Григорий называется Декаполитом, потому что его родиной был один из 10-ти городов Исаврии, а десять по-гречески «дека». Родился он от христианских родителей Сергия и Марфы.

Восьми лет он отдан был для научения грамоте, и ещё в юности хорошо изучил слово Божие.

Совет

Когда Григорий достиг совершеннолетия, родители намеревались женить его, но он тайно удалился в один пустынный монастырь, где принял иночество.

Между тем умер отец Григория. Благочестивая же мать, найдя его после долгих поисков, не только не укоряла, но и одобрила его намерение посвятить свою жизнь иноческим подвигам. Она только попросила его перейти в другой монастырь, где находился его брат.

Повинуясь воле матери, преподобный переселился туда, но когда он узнал, что настоятель монастыря — иконоборец, то, как горячий ревнитель православия, обличил его перед всеми.

Тогда настоятель в ярости жестоко побил его, после чего Григорий перешёл в монастырь, где настоятелем был родственник его матери Симеон.

Прожив здесь около 14-ти лет, преподобный Григорий испросил у настоятеля позволение поселиться в уединенной келии. Настоятель, провидя его благое произволение, отвел ему для подвигов пещеру в глубокой отвесной расселине. Святой начал подвизаться в пещере.

Но, не смущаемый людской молвой, он потерпел здесь великое беспокойство от демонов, которые озлобляли и искушали его, стараясь прогнать из их жилища. Но он оставался неуязвимым и неустрашимым. Вскоре Господь сподобил Своего верного угодника дивного посещения: Григорию явился с неба блистающий свет с неизреченным благоуханием, наполнившим пещеру.

Об этом чуде святой рассказал настоятелю, который уверил его в том, что это именно Божественный свет, прогнавший Своим благоуханием смертоносное зловоние лукавого духа.

Вскоре после этого Григорий получил повеление от Господа странствовать с евангельской проповедью.

Обратите внимание

Оставив пещеру, преподобный решил отправиться в Константинополь, который в то время был охвачен иконоборческой ересью. Ревнуя о чистоте православия, святой намеревался вступить на его защиту.

Но промысел Божий судил иначе: святому Григорию надлежало всю остальную жизнь свою провести в странствиях.

По дороге в столицу Григорий остановился на некоторое время в Регии. Здесь некоторые люди, видя, что преподобный ничего не имеет, дали ему немного золота. Святой же, хотя и не знал жертвователей, но прозрел, что данные ему деньги приобретены неправдой. Он обличил виновных, а золото возвратил. Оставив Регий, святой отправился в Рим.

На пути один из плывших упал с судна в море недалеко от берега. Святой Григорий одной молитвой вынес его на землю и спас от неминуемой гибели.
Прибыв в Рим, преподобный поселился в уединенной келье, и никто не знал о нем.

Но один бесноватый сделал известным его пребывание в городе после того, как святой исцелил его и все стали почитать Григория как святого. Тогда ему пришлось удалиться оттуда. Однажды, путешествуя, он встретил войско сарацин. Один из воинов поил у колодца коня, и когда подошел святой, тот направил копье, чтобы убить его.

Но вдруг рука воина остановилась в воздухе, так что он не мог опустить ее. Тогда он пошел за преподобным, умоляя о прощении. Святой, прикоснувшись к руке, исцелил его.

Наконец Григорий прибыл в Солунь и поселился в монастыре святого Мины. Когда он чувствовал непреодолимый голод, то выходил из церкви и просил у кого-нибудь еды.

Но потом он почувствовал, что не должно ему питаться от чужого труда, и решился пребывать в храме без пищи до тех пор, пока Господь не пошлет ему помощь свыше.

Важно

И Господь не оставил Своего верного раба: одна боголюбивая вдова каждодневно приносила ему пищу.

Однажды ночью святому Григорию явился в видении Ангел Господень, вручивший ему пламенный меч для отсечения от церкви еретических мудрствований, а от сердца — греховных страстей. Иногда во время молитвы преподобный удостаивался слышания ангельского пения.

Так, подвизаясь на земле и помышляя о небесном, преподобный Григорий приблизился ко времени своего отшествия из жизни. Тяжко заболев от падучей болезни, он лежал неподвижно на одре и молился Богу, чтобы Он заменил ему эту болезнь другой. Бог послал ему более тяжкую водяную болезнь.

Его тело раздулось, но, несмотря на это, святой с великим трудом добрался до Константинополя, чтобы противодействовать здесь иконоборческой ереси. С собой он привел двух учеников: Иосифа и Иоанна. Первого из них он вскоре послал в Рим к папе Льву III, чтобы просить у него помощи по случаю открывшегося гонения на святые иконы.

Но на пути туда он был захвачен подкупленными императором-иконоборцем Львом Армянином морскими разбойниками и заточен на острове Кипре.

Иосифу не суждено было больше увидеть в живых своего великого учителя. Преподобный Григорий вскоре предал свою душу Господу. За двенадцать дней до кончины он предузнал день своего отшествия и велел отвести себя в странноприимный дом, где тихо скончался. И после кончины святой не переставал помогать страждущим: от его мощей многие больные получали исцеление.

Проповеди: Поуч. Препод. Григорій декаполитъ (Несостоятельность возраженій противъ монашества). Прот. Григорій Дьяченко († 1903 г.)

Читайте также:  Молитвы о здоровье младенцев

Источник: http://alchevskpravoslavniy.ru/zhitie-svyatyx/prepodobnye/prepodobnyj-grigorij-dekapolit-2.html

Преподобный Григорий Декаполит и ислам

Преподобный Григорий Декаполит и ислам. Георгий Максимов, диакон

Информацию о прп. Григории мы знаем из его жития, составленного Игнатием, “диаконом и ризничим Великой Церкви Божией”.Прп. Григорий родился около 780-790 гг. в Иренополисе, одном из десяти городов (deka poleij), которые составляют комплекс Десятиградия Исаврийского во внутренней Сирии. Прп.

Григорий оставил дом ради подвигов аскетизма и созерцательной жизни в монастыре. После нескольких лет, которые он провел в монастырях или в уединении как отшельник на Пелопонессе, около 827 г. он почувствовал необходимость отправиться в миссионерское путешествие, защищая иконопочитание и исцеляя людей.

Во время своей большой поездки он посетил Эфес, Христополис, Фессалоники, Коринф, Неаполь, Рим, Сиракузы, Отранто и Константинополь. Общественная жизнь Григория совпадала с правлением императора Феофила (829-842), во время которого иконоборчество снова свирепствовало.Прп. Григорий был знаком с мусульманами.

Совет

Житие повествует об одном инциденте с участием арабов-мусульман: прп. Григорий, оставив Отранто в Италии, встретился на пути с отрядом солдат-сарацин. Когда один из них поднял руку, чтобы убить преподобного копьем, рука солдата немедленно окостенела. Преподобный исцелил своего обидчика, прикоснувшись к этой руке. Другой пункт соприкосновения прп.

Григория с мусульманским миром состоит в том, что его ученик, прп. Иосиф Песнописец, с которым они вместе путешествовали из Фессалоник, по дороге в Рим попал в плен к арабам и провел в мусульманском плену шесть лет.Житописатель (Игнатий) не упоминает сочинений прп. Григория.

Однако этот пробел сам по себе не дает оснований считать, что рассматриваемое нами сочинение не принадлежит прп. Григорию Декаполиту. Житие сообщает твердую дату смерти преподобного: 20 ноября 842 г.

Творения

У Migne есть краткая историческая проповедь под длинным названием: “Историческое сказание Григория Декаполита, весьма полезное и сладчайшее для всех, о видении, которое видел сарацин, уверовал [и стал] мучеником за Господа нашего Иисуса Христа”.

Ferdinandus Cavallera определил эту проповедь как патристическую и византийскую литературную полемику против ислама (С. 162.169). Однако современные западные исследователи византийской антиисламской литературы обходят ее вниманием.

Так, например, Khoury, следуя за Beck'ом[2], говорит только, что “слово, приписываемое Декаполиту, помимо того, что оно принадлежит к жанру агиографии и таким образом не относится к текстам, которые интересуют нас здесь, должно еще приблизительно датироваться XIV в.”[3].

На это Sahas справедливо замечает: “хотя этот текст определяется как агиографический, это не означает, что поэтому он не относится к исламо-христианским отношениям. Предположение, что он датируется четырнадцатым веком может легко быть оспорено на основе числа внутренних признаков, как показывает анализ текста”[4].

Православные исследователи считают необходимым рассмотрение этой проповеди в контексте антиисламской византийской полемики, помимо Sahas'а также Sdrakas включил ее в свою монографию[5].На основе анализа повествования Sahas делает слудующие выводы: Начальное призывание (“Отче, благослови!”) и завершающая молитва (“Молитвами…

“) выдают текст, который сохранялся как слово, обычно читаемое во время трапезы в трапезных общежительных монастырей в Православном мире. Акцент повествования направлен на чудеса и таинства; элементы, которые лежат в сердце монашеской духовности[6].

Обратите внимание

Все внешние и внутренние признаки указывают, что текст отражает жизнь в девятом веке больше, нежели во время позднего средневековья. В частности, то, что халиф называется Amir al-mu'minin, древним титулом, введенным Омаром (ум. 644) и сохранявшимся Омеядскими и Аббасидскими халифами.

Обозначение “Amir al-mu'minin Сирии” намекает на Омейядского халифа, управляющего из Дамаска. Текст отражает атмосферу сосуществования между двумя религиями, когда христиане существовали как подчиненная и покровительствуемая община (зиммии).

Описываемые бесцеремонные действия мусульманского принца – аллюзия на жесткую позицию поздних халифов, сравнимую с ранними Омейядами[7]. Описываемое видение Евхаристии приобретает смысл в контексте истории иконоборчества. Иконоборцы утверждали, что есть лишь одна истинная икона, которую знает Церковь – евхаристия[8].

Для иконопочитателей же таинство евхаристии не было “иконой”, образом, но непосредственно Самим Христом, Его плотью. VII Вселенский Собор 787 г. в Никее, опроверг и этот аргумент, утвердив, что это хлеб и вино Евхаристии есть истинно Плоть и истинно Кровь Христа. Центральный эпизод “Сказания” наглядно утверждает, что Евхаристия не образ, а именно таинство, и хорошо вписывается именно в контекст полемики иконопочитателей с иконоборчеством[9].Таким образом перед нами сочинение автора, жившего в IX веке, монаха, полемизировавшего с иконоборцами, и нет оснований думать, что это не прп. Григорий Декаполит, который соответствует всем перечисленным параметрам, и имя которого стоит в надписании.

Место в византийской антиисламской полемике

Содержательная сторона полемики мало интересует автора. Четко обозначены основные расхождения между христианством и исламом: Богочеловечество Христа, Триединство Бога, распятие, “лжепророк Магомет” – но дальнейшего развития эти пункты не получают, Магомет и вера его лишь многократно проклинаются.

Основная содержательная мысль полемики сводится не к интеллектуальным дебатам, а к четкому разграничению вектора религиозной направленности: христианство изображается как вера, направленная на небесное, высшее, духовное, ислам – как вера, направленная на земное, низшее, материальное.

Пахомий призывает халифа “отложить скипетр временного правления, чтобы получить скипетр вечной жизни, и не уповать на настоящее, но на грядущее”. Халиф же, напротив, убеждает: “наслаждайся и радуйся о своем царстве. Не пренебрегай своею жизнью и своею молодостью столь цветущей”.

Склонить к выбору первого, столь очевидно невыгодному с практической точки зрения, может только твердое основание личного переживания, и в этом выражается вторая мысль “Сказания” – идея соприкосновения мусульманского мира не только с христианской ученостью, но и с христианским духовным опытом.

Важно

И одно это свидетельство опыта оказывается достаточным не только для обращения самого арабского принца, но и, по его кончине, многих мусульман-очевидцев.

Не отрицая указанных Sahas'ом параллелей описания евхаристического видения с православной полемикой против иконоборцев, следует, на наш взгляд отметить, что “Сказание” более непосредственно касается таинства Евхаристии как одного из традиционных пунктов христиано-мусульманской полемики.

В богословском диалоге этот вопрос затрагивается уже автором “Диспута против арабов”, монахом Авраамом из монастыря Бет Хале (ок. 725)[10], и, более подробно, Феодором бар Коно (†792). Из грекоязычных авторов ему посвящает отдельное сочинение (22) Феодор Абу Курра – старший современник прп. Григория.

И в “Сказании” также присутствует тема свидетельства мусульманам истинности таинства Евхаристии.В соответствии с законами агиографического жанра, творение прп. Григория выражает идею свидетельства истинности таинства перед лицом мусульман со стороны самого Бога, посредством чуда.

Это очень важное дополнение к интеллектуальной полемике, которая не могла себе такого позволить, но что вполне было возможно в рамках исторического повествования. Уместно здесь провести параллель со сказанием о I Вселенском Соборе, когда, как повествует традиция, свт. Спиродон Тримифунтский посредством чуда убедил упорствующего философа-арианина, на которого логические доводы прочих Отцов Собора не производили никакого действия, и он продолжал выдвигать всё новые контраргументы.Для христианского читателя эта тема не перестанет быть актуальной и подобные сюжеты будут еще возникать в Византийской литературе. Так, например, подобную историю про другого мусульманина, обратившегося в христианство, – св. Варвара, составит Константин Акрополит (†1324). Указать генеалогическое родство, установить влияние или заимствование этих сюжетов от “Сказания” прп. Григория вряд ли возможно, но его проповедь является первой в этом ряду.

Содержание сочинения

В сказании описывается, как в городе ал-Курум в стоящую на окраине церковь св. Георгия зашел передохнуть проезжавший мимо с караваном племянник халифа и приказал ввести в храм своих верблюдов. Священники, которые готовились служить Литургию, просили его не делать этого, но он остался непреклонен.

И тогда случилось чудо: как только ввели верблюдов в храм, они все упали замертво. Удивленный племянник эмира приказал выбросить трупы, а сам остался смотреть, что же будет в церкви.

Испуганные священники все же начали службу (так как был праздник) и во время ее “сарацин увидeл, будто священник взял в свои руки младенца, и закалав его, наполнял его кровью чашу, и тельце его разрезая [на части], клал их на дискос! Видя всё это, сарацин пришел в гнев и исполнился яростью на священника, желая убить его”.

Наконец, когда уже после литургии мусульманин убедился, что на самом деле все остальные видели это под видом хлеба и вина, и узнав значение таинства, он изъявляет желание креститься. Однако священник отказывается из страха перед наказанием и советует пойти на Синай.

Совет

Так племянник халифа и поступает, ночью он убегает из дворца, меняет в церкви одежду и, добравшись до Синая, сподобляется крещения от епископа, принимает постриг с именем Пахомий и три года подвизается. По прошествии этого времени он обращается к епископу, спрашивая, что ему нужно сделать, чтобы “увидеть Христа”. Епископ советует продолжать подвиги.

Но бывший мусульманин выпрашивает у него благословения вернуться в церковь, где он видел чудо и от священника той церкви, что научил его христианству, он узнаёт, что кратчайший способ увидеть Христа – пойти во дворец к своему дяде, проклять Магомета и прилюдно исповедовать Христа Богом. Монах так и поступает.

Халиф тепло его принимает, убеждает вернуться в ислам, прельщая материальными благами, дает ему три дня на размышление. Пахомий, в свою очередь, призывает дядю последовать его примеру и обратиться в христианство. Оба они не преуспевают в своих убеждениях, и халиф нехотя позволяет убить племянника, хулящего “великого пророка”. После мученической кончины монаха над местом его убиения ночью является звезда и, видя ее, многие сарацины уверовали.

Творения:

PG, t. 100, coll. 1201-1212.

Библиография:

Dvornic F. La vie de saint Gregorie le Dekapolite et les Slaves Macedoniens au IX s. Makris G. Ignatios Diakonos und die vita des Hl. Gregorios Dekapolites. Stuttgart, 1997. Sahas D.J. Gregory Dekapolites and Islam // Greek Orthodox Theological Rewiew. Vol. 31 № 1-2 1986. – P. 48.

Примечания:

[1] Глава из исследования, проводимого по гранту фонда “Русское Православие”.[2] Beck H.-G. Kirche und theologische Literatur im byzantinischen Reich. Munich, 1959. – P. 579.[3] Khoury A.-T. Les theologiens… – P.46.[4] Sahas D.J. Gregory Dekapolites and Islam // Greek Orthodox Theological Rewiew. Vol. 31 № 1-2 1986. – P. 48.[5] Sdrakas E.D. I kata tu islam polemiki ton Bizantinon Theologon. Thessaloniki, 1961. – S. 51-52.[6] Sahas D.J. Gregory Dekapolites… – P. 63.[7] Sahas D.J. Gregory Dekapolites… – P. 64.[8] Gero S. The Eucharistic Doctrine of the Byzantine Iconoclasts and its Sources // Byzantinische Zeitschrift № 68 1975. – Рр. 4-22.[9] Sahas D.J. Gregory Dekapolites… – P. 65.[10] Griffith S.H. Disputing with Islam in Syriac: The Case of the Monk of Bet Hale and a Muslim Emir // Hugoye: Journal of Syriac Studies Vol. 3, No. 1 2000. – P. 42.

Источник: Православие.RU

 

Источник: https://mission-center.com/traditional/394-islam/8967-mis-georgiy-grigiriy-dekapolit

Ссылка на основную публикацию
Adblock
detector